В основу сюжета поэмы «Князь-ящер» положен рассказ, заимствованный из рукописи XVII века, известной как «Цветник» 1665 года. В ней записана новгородская легенда о ящере, некогда жившем в реке Волхов, которому поклонялись, как богу, местные словене, и убитому бесами. Легенда начинается с изложения следующей истории появления в незапамятные времена славян на берегах озера Ильмень. Два племенных вождя – Словен и Рус – покинули со своими племенами старые земли в «Скифенопонте» и начали искать во вселенной «места благопотребна», «яко орли острокрилатии перелетаху сквозе пустыня». Через 40 лет блужданий они достигли великого озера, названного в честь сестры Словена Илмеры (Ильмени). На берегу реки Волхов («зовомого тогда «Мутная») был построен город Словенск Великий («а иже ныне – Нов град»). «И оттого времени новопришельцы скифстии начаша именоватися словены…». В целом, этот рассказ дублируется не дошедшей до нас Иоакимовской летописью (ныне известной только по изложению историка В. Н. Татищева) и в широко известном в XVII веке «Сказании о Словене и Русе и городе Словенске» (правда, в последнем время описываемых событий отнесено в совсем уж глубокую древность – в 2409 год до н. э., и блуждали там скифы-славяне не 40, а только 14 лет.) О том же повествует и следующее предание, записанное в «Мазуринском летописце» («Книга, глаголемая летописец великия земли Росиския, великого языка словенского, от коле и в кои лета начаша княжити», 31 том Полного собрания русских летописей): «Великий князь Словен поставил град Словенск, ныне называемый Великий Новгород. С того времени новопришельцы скифы начали называться словенами и реку, в озеро Ильмень впадающую, назвали по имени жены Словена Шелони. Именем же его младшего сына Волховца назвали Оборотную протоку, которая истекает из Волхова и ниже впадает в него вновь. Больший же сын Словена был бесоугодник и чародей и своими бесовскими ухищрениями превращался в лютого зверя крокодила, залегал в реке Волхов путь водный и непокоряющихся ему которых пожирал, которых опрокидывал и топил». Легенда, занесенная в «Цветник» 1665 года повествует о дальнейшей судьбе князя-ящера Волхова: «Сего же ради люди, тогда невегласи, сущим богом окаянного того нарицаху… И баснословят о сем Волхве невегласи, глаголюще: «В боги сел» <…> Наше же христианское истинное слово... О сем окаянном чародеи и волхве – яко зло разбиен бысть и удавлен от бесов в реце Волхове и мечтании бесовскими окаянное тело несено бысть вверх по оной реце Волхову и извержено на брег против волховного оного городка, иже ныне зовется Перыня. И со многим плачем от невеглас ту погребен бысть окаянный с великою тризною поганскою. И могилу ссыпаша над ним вельми высоку, яко есть поганым. И по трех убо днех окаянного того тризнища просядеся земля и пожре мерзкое тело коркоделово. И могила его просыпася над ним купно во дно адово, иже и доныне, якоже поведают, знак ямы тоя стоит не наполняйся».
Тон рассказа и характеристика князя-ящера Волхова (коркодела) предсказуемо резко негативны, что естественно для христианского автора XVII века. Христианская традиция предписывает считать всех языческих божеств людоедами, насильниками и разбойниками. Но есть ли основания так полагать ныне? Археологические данные свидетельствуют, что культ ящера в Новгороде и его окрестностях ещё в XII веке был невероятно широко распространён и устойчив (что уж говорить о более древних временах!) Изображения ящера присутствуют на различных предметах быта, таких как украшения, ручки ковшей, гребни, гусли и на многом другом. Ящер встречается на коньках крыш домов, в бронзовом литье, и даже в элементах декоративной отделки христианских храмов! Очевидно, что людоеда и душегуба в лучшем случае забыли бы сразу же после его гибели, в худшем – сделали бы сказочным злодеем, внушающем страх и ужас. И уж точно не стали бы ласково называть Яшей и не хоронили бы «с великою тризною и со многим плачем». По мнению некоторых исследователей, косвенно на людоедство могли бы указывать дошедшие до нас детские игры с хороводами, где ящер выбирает себе невесту – они видят в этом отголосок человеческих жертвоприношений. Игра сопровождается примерно такими приговорками:
Сядить Ящер
У золотым кресле
У оряховым кусте
Орешечки луще.
– Жанитися хочу.
– Возьми собе панну,
Котораю хочешь,
Котораю любишь…
Сяде Ящер под пирялущем
На ореховым кусте
Где ореховая лусна,
– Возьми собе девку
Котораю хочешь…
(Белоруссия, запись XIX в.)
Следует, однако, отметить, что девушка предлагается ящеру в качестве невесты, а не в качестве пищи, как, например, Минотавру. И отправляется она к «жениху» отнюдь не в загробный мир, поскольку ящер принадлежал нашему миру, он имел тело из плоти и крови, и, следовательно, не являлся нежитью. А зачем ящеру человеческая невеста? А затем, что не ящер он по сути, а князь, превратившийся в ящера. То есть, когда надо, он был способен принимать человеческий облик и приятно общаться с барышнями, не прибегая к людоедству. Недаром в русских и малороссийских деревнях бытовало поверье об огненном змее-ящере, который залетает к одиноким женщинам и вдовам в дом через трубу и превращается в добра молодца отнюдь не для того, чтобы их съедать. Традиционной жертвой ящеру в пищу всегда была не женщина, а лошадь, которая часто изображалась, например, на гуслях рядом с ящером.
Самой существенной особенностью этого культа является то, что на русском севере он приобрёл такую значимость, что кое-где даже вытеснил… верховное божество, Рода! Так, помимо известной на южных окраинах славянского мира «троицы» древнейших божеств – Рода и рожениц (Лады и Лели) – известна и северная «троица», в которую входили те же Лада и Леля, но центральное место в ней занимал не Род, а божество, называемое у западных славян Jassa, или Jesse, а у северо-восточных – Яша. Чем же можно объяснить такую популярность ящера?
Рыба не является основой славянской кухни – это только дополнение к пище, которую всегда давала славянам земля. То есть возводить ящера в ранг одного из верховных божеств только за то, что он посылает рыбу в сети, славяне бы не стали – от этого не зависит выживание. В этом случае он был бы только «профессиональным» богом рыбаков, не более. И помещать его изображение на всём, чём только можно, тоже не стали бы. Так почитают только тех богов, которые обладают силой и дают защиту.
Богам позволяется всё и всё прощается. Всё, кроме одного – они не имеют права быть слабыми. Слабых богов быстро меняют на более сильных, способных защищать и покровительствовать. Ящера убили бесы, и, раз победил не он их, а они его, то, по логике, на этом его культ должен был бы закончиться. Но культ не только не выродился, но и предельно расширился, а сам образ ящера был окружён такой народной любовью, какой редко удостаивались другие боги. Из этого напрашивается вывод, что гибель ящера была героической, и что целью нападавших бесов был не собственно сам ящер, а люди, которым он покровительствовал. Причём люди, как явствует из легенды, во время этого набега уцелели, хотя в сходных обстоятельствах, при нападении нечисти на город Полоцк в 1092 году жертвы среди людей были, и немало. Вероятно, слава именно об этом подвиге князя-ящера распространилась по всем славянским землям, от нынешней Польши до Причерноморья, и, несмотря на противодействие христианства, дожила в виде отголосков культовых игр аж до XX века.
И, наконец, к вышеперечисленным доводам в пользу высоких моральных качеств ящера следует добавить ещё один, как это ни курьёзно звучит… христианский. По существующей православной легенде о святителе Иоанне Новгородском (жил в XII веке), сей подвижник, будучи оклеветан бесом, который принимал вид блудницы и выбегал из его кельи на глазах у многих свидетелей, был посажен возмущёнными новгородцами на плот и изгнан из города вниз по реке. Однако, вместо того чтобы плыть вниз по течению, плот вдруг поплыл вверх против стремнины. Изумлённые новгородцы, видя такое чудо, раскаялись в своём поступке и вернули Иоанна на место. Как видим, река Волхов нарушила законы физики сходным образом уже второй раз. И если на этот раз такого чуда удостоился христианский святой, то, очевидно, что сутью этого явления было некое чествование, выражение признания святости, чистоты сердца. Тогда чего бы ради река Волхов несколькими веками ранее чествовала подобным же образом языческого злодея? Не могла же река сменить веру и обратиться в христианство!
Реконструкция в поэме событий, предшествующих сражению ящера с бесами и обстоятельств самого сражения воссоздана на основании одного уникального археологического открытия, сделанного в начале 1950-х годов в месте, упомянутом в «Цветнике», а именно – на урочище Перынь близ Новгорода. Это то самое место у истока Волхова, где он вытекает из озера Ильмень, и куда, согласно преданию, было выброшено тело ящера, унесённое магической силой против течения от места его гибели. С 980 по 988 годы на этом месте было капище бога Перуна, давшее название возвышенности, на которой велись раскопки.
В результате очень тщательных раскопок 1951 года выявилась круглая площадка диаметром в 21 метр (что соответствует двенадцати древнерусским мерным саженям – 176,4 см.), в центре которой находилась круглая яма со следами дерева в ней. Исследователи справедливо считают эту яму основанием идола Перуна, установленного здесь в 980 году дядей князя Владимира Святого Добрыней, наместником Новгорода. Вокруг площадки-капища был вырыт ров с восьмью расширениями, ориентированными по сторонам света, по внешнему виду напоминающими лепестки цветка. В каждом расширении обнаружены следы кострища. Радиус ям-расширений – 4 сажени. Поначалу всё указывало на то, что капище изначально и принадлежало Перуну, но раскопки, проведённые в следующем году, опровергли это предположение. В 1952 году по обе стороны от капища, на расстоянии 50 метров вдоль реки были обнаружены ещё две такие же площадки со рвами. Лепная керамика, найденная на юго-западном круге, датируется IX веком, что означает, что круги эти существовали по меньшей мере за два века до того, как новгородцам был навязан культ Перуна. Кроме того, было установлено, что яма, в которой, предположительно, стоял идол Перуна, была двухъярусной, то есть более поздний идол Перуна, диаметром не более 60 см., был установлен в яме, где ранее стояло другое, более толстое сооружение, диаметром до 1 метра. Очевидно, что религиозная реформа 980 года князя Владимира Святославовича, призванная регламентировать иерархию богов в интересах великокняжеской власти, попыталась уничтожить культ, существовавший здесь ранее, и с этой целью божество на Перыни было заменено. Но кем было это божество? В своей монографии «Язычество древней Руси» академик Б. А. Рыбаков очень убедительно и аргументированно доказывает, что эти три капища принадлежали северной славянской «троице» - Ладе, Леле, и… ящеру! Ввиду пространности этой аргументации привести её здесь нет возможности, все интересующиеся могут обратиться к труду академика Рыбакова (глава шестая, «Язычество северных окраин»).
В академической науке принято приписывать подобным местам исключительно культовое назначение. Однако огромные размеры кругов (при диаметре в 21 метр там свободно могло поместиться всё население большой деревни или даже маленького городка) и ров с кострами дают основания для сомнений – а капища ли это вообще? Ведь на самих капищах весь народ никогда не собирался, он собирался на прилегающих площадках, расположенных ниже и называемых «требища», а на сами капища допускались только непосредственные служители культа – жрецы и волхвы. Зачем же тогда такие размеры? Если вспомнить об очистительной силе огня, в которую верили не только славяне, но и все соседние народы, (к примеру, тюркский ритуал прохождения меж двух огней, установленный для послов, прежде чем они будут допущены к хану), то становится понятно, что мы видим здесь магическую огненную «крепость», внутрь которой не могло проникнуть ничто нечистое – до тех пор, пока горят костры. Неужели восемь костров по кругу нужны были лишь для того, чтобы защищать огнём одного только идола во время проведения ритуалов? Сомнительно. Да и пространства для их проведения требуется гораздо меньше футбольного поля. Учитывая всё это, логично предположить, что эти «крепости» могли предназначаться для защиты людей в момент опасности. Что, впрочем, вовсе не исключает и второй – культовой функции!
Сопоставление всех вышеприведённых фактов из археологических, фольклорных и письменных источников рисует нам драматическую картину сражения ящера с нечистой силой на дне реки, пока всё население скрывалось за «стенами» огненных «крепостей» что и объясняет гибель одного только ящера, с последующим его вознесением в высшие божества. Вся же остальная предыстория этого события есть допущение, основанное по большей части на карело-финской мифологии с привлечением приёмов славянской защитной магии.
Примечания
2 Глава - Хийси
*… И из бездны вызывает духа Хийси, злого беса … – Хийси – (фин. Hiisi) — в карело-финской мифологии — демонический дух леса, представляемый как призрак или великан. Его имя восходит к названию священной рощи, где запрещалось ломать ветки и рубить деревья и где в древности хоронили умерших: одно из названий загробного мира и Северной страны Похьелы — Хиитола у финнов (Дом Хийси) и Хииела у эстонцев. Еще до недавнего времени в этих урочищах существовали жертвенники, куда приносили еду, пиво, деньги, шерсть, одежду и т. п. Так же, ему посвящались огромные каменные валуны, каменные кучи (так называемые сады Хийси).
**… Ныне Калма мне явилась и звала меня с собою … – В карело-финской мифологии Калма – это не богиня смерти, а смерть как таковая, примерно такая, как её принято изображать – старуха в белом балахоне-саване с косой. (По-фински Kalma обозначает запах мертвого тела).
***… Отправляйся в царство мёртвых – в край Туонелы туманной … – Преисподняя — «Подземная страна» Манала (от финского маан алла — «под землю») или Туонела, отделена от мира живых рекой. Мир подземный подвластен богу Туони или Мана; солнце светит здесь как на земле, нет недостатка в воде, существуют леса, поля, луга, водятся медведи, волки, змеи, рыбы — но общий характер страны тёмный и опасный.
****… Чёрный гроб найди из тёса, то – чертог царя Туони … – Согласно представлениям финнов, дом царя Туонелы — гроб: его ковры — женские волосы, крышу подпирают мужские кости.
4 Глава - Кивутар
*… Царь Кощей восстал из мрака …– На то, что царь Кощей из русских сказок – это царь инфернальный, указывает употребление однокоренного слова «кощный» в старинных письменных источниках в значении «потусторонний», «адский», например: «И плы (идол Перуна) из света в кошьное, сиречь во тму кромешную». Это не христианский ад, а царство мёртвых, которое можно сопоставить с владениями Кощея Бессмертного.
**… Посолонь свои селенья пусть опашут бороздами …– Славянский магический обряд опашки селений для защиты от любых эпидемий применялся с глубокой древности вплоть до 1920-х годов. Совершался он следующим образом – мужское население запиралось по домам, всем им строго запрещалось выглядывать наружу, подглядывание жестоко наказывалось. Все женщины собирались за околицей, раздевались, распускали волосы и впрягались в плуги. Во время опашки принято было кричать как можно громче, дабы отпугнуть смерть и болезнь, а любое живое существо, попадавшееся на пути, уничтожалось, как нечистая сила, принявшая облик этого существа, чтобы проскользнуть за опашку. Борозда за плугом засевалась речным песком с каким-нибудь особым приговором, вроде этого: «Смерть, смерть, будь за рекой. А к нам – ни ногой!»
***… Брат на небе, у Сварога…– Бытует широко распространённое мнение, что древний славянский бог Сварог был славянским аналогом греческого Гефеста, богом-кузнецом, на основании того что сыном его был небесный огонь-Сварожич. Сын, вероятно, и имел какое-то отношение к кузнечному делу, а вот отец – вряд ли. Санскритское слово «сварга», означающая небо, в русском эквиваленте имеет корень –сва, который означает соединение кого-либо с кем либо (отсюда: свадьба, сваха, сватовство, т. е. брачное соединение) Сварга – это место, где души умерших соединяются в предками, т.е. небо в значении «рай». Таким образом, Сварог был, скорее всего, чем-то вроде царя небесного царства, где обитают души умерших.
5 Глава - Вамматар
*… Ни на чьей не видно коже никаких зловещих пятен …– Первым признаком заражения бубонной чумой являются тёмные пятна на коже.
**… Это равки – навьи чуди … – Равки – вампиры саамские, но были известны, в том или ином виде, и карелам, и финнам. В основном, равками становились после смерти те, которые были колдунами или шаманами-нойдами при жизни. В отличие от славянских упырей имеют ряд особенностей – они, как правило, одноноги, не боятся железа (напротив, от удара железным предметом их зубы становятся железными), от одиночного удара теряют подвижность, но от повторного снова приходят в сознание.
***… Кто случайно их коснётся – пустит в дом к себе заразу …– случай подобного нападения упырей на город Полоцк зафиксирован в «Повести Временных Лет» под 1092 годом: «В лето 6600 (1092) Предивьно бысть чюдо Полотьсце, в мьчте: бывъши ночи, тутьн (топот) станяше, по улици яко человеци рищуще беси. Аще къто вылезяше ис хоромины, хотя видети, абие уязвен будяше невидимо от бесов язвою и с того умираху. И не смеяху излазити ис хором. По семь же начаша в дьне являтися на копих и не бе их видети самех, но конь их видети копыта. И тако уязвляху люди полотьскыя и его область. Тем и человеци глаголаху яко навие биють полочаны». Необычной здесь кажется одна деталь – даже прикосновение к навьям было смертельно опасным, что даёт основание думать, что они были разносчиками некого вируса.
****… Лишь топите жарче печи – в их огне я буду с вами …– Несмотря на то, что ящер жил в реке, в русском и украинском фольклоре он устойчиво отождествлялся с огнём и дымом, а в некоторых случаях он даже превратился в летающего огненного змея-ящера (т. н. «цмок»), влетавшего к одиноким женщинам и вдовам в дом через печную трубу (а не через окно, что было бы удобнее). Это объясняется тем, что он сам, будучи предком, или пращуром (пра-ящером), был способен наделять огонь и дым родного очага защитной силой, способной быть преградой для всего чужого, вредоносного и нечистого. Без этой силы огонь и дым сами по себе для нечисти не страшны.
Заключение - Земля славян
*… А про ведьму все забыли… - Традиционная ведьма из русских народных сказок – Баба-Яга – предстаёт в двух взаимоисключающих ипостасях: с одной стороны, это положительный персонаж, помогающий доброму герою найти правильную дорогу к цели его путешествия, одаряющая бедную, но трудолюбивую девушку приданым, и дарящая волшебные предметы. С другой стороны – это людоедка, русофобка (очень уж ей не нравится, когда в её владениях «русским духом пахнет»), злая колдунья и пожирательница детей. Всё это наводит на мысль о том, что в разных сказках говорится о двух разных колдуньях под одним именем – в первом случае это своя, русская бабушка, которую легко найти (герои без труда это делают, и это указывает на то, что живёт она недалеко и путь к ней известен). Во втором случае это чужая, враждебная колдунья, живущая одна, далеко в дремучем лесу. Славянам подобное лесное отшельничество не свойственно, зато для угро-финских народов такой образ жизни – не редкость. Это обстоятельство даёт мне основание отождествить эту ипостась бабы-Яги со злой карело-финской ведьмой Сюэтар, которая и у самих карел и финнов однозначно злой персонаж.
**… Да ещё – что у Кощея только две осталось дочки … – В карело-финском эпосе, «Калевале», упоминаются только две дочери Туони - Кивутар, «хозяйка хворей», и Вамматар, «увечий дева», Ловиатар уже не упоминается, хотя известно, что изначально у царя мёртвых был сын и не менее трёх дочерей. Третьей была Ловиатар, о которой известно, что она производила в сообществе с ветром девять мук рода человеческого.
В начало: Князь-ящер. 1. Волхов -
http://www.stihi.ru/2016/10/09/1753
Лето-осень 2016 г., ред. 2022 г., декабрь, г. Хабаровск.