В омуте вихря и искрящейся звёздами лужи,
Яркие блики мерцали, нутро низвергая наружу.
Среди древних дубовых аллей в непогожую осеннюю стужу,
Красный листик летел мимо взора того, кто простужен.
Он стремглав пролетал над землей, над полем умерших собратьев,
Он взошел неожиданно, быстро, для многих стал он проклятьем.
В пустом материальном пространстве он мимо дворов и лавок промчался,
И раз за разом вспоминал тот момент, когда с крепкой ветки сорвался.
- Он же просто и бездушен, подумай о лучшем!
- Он же просто пуст и оборван!
Нет! Он вращается в пелене вьюги, поминая о прошлом, текущем, грядущем,
Он иссох и озяб, покраснел тот клочок, но все также остается могучим.
Даже он - лепесток, напоминает мне о прошедшем ярком и знойном,
И новом - холодном, уже давно спящем и без листвы стройном.
И он мчится все дальше, куда-то туда, где меж фонарей,
Прячутся те, кому некуда больше идти, сколько спирта в стакан не лей,
Он мчится все дальше, закрывая собой ясные теплые дни,
И совсем уже скоро оказался дома - там, где голые пни.
Символично ли это, друзья, что смерть отражает начало,
Что там, где вчера еще воды журчали нет движения вовсе,
Но ведь там, прямо в луже, новая жизнь отражается.