12.
Когда мы, осознав вину,
Свои приспустим флаги,
Мы вспомним Пражскую весну
И наши танки в Праге.
Под марши славы трудовой,
Под тосты Дня Победы
Терзали строй передовой
Одни и те же беды.
Сквозь всю эпоху бил ключом,
Стекавшим струйкой бурой,
Конфликт меж классовым чутьем
И мировой культурой.
Найти разгадку не хитро:
Власть Большинства являла
Собой чугунное ядро
На нитке Идеала.
У аккуратных чешских Гонз,
Что в нищете не мерли,
Политика партийных бонз
Стояла костью в горле.
Речь шла о выборе пути
И прочей канители;
Куда все это привести
Могло на самом деле
Теперь сам черт не разберет.
Кровь вовсе не водица,
Но мы не в школе, и народ
Сам мог определиться.
Вся склока вылилась в конфликт
Меж братом и сестрою,
Чьи отношения – реликт
Эпохи домостроя.
Брат всех довел на этот раз
До белого каленья,
Сестренку под иконостас
Поставив на колени.
Тут грянул съезд очередной;
Сгущался воздух спертый;
Витал над грешною страной
Свирепый дух реторты.
На съезде было решено,
Потупив очи долу,
Реформы сунуть под сукно
И запретить крамолу.
Пресечь крамолу – не вопрос,
Возглавить – вот наука!
Систему поразил склероз,
Апатия и скука.
Есть изречение под стать
Размаху наших планов:
Чтоб дальше видеть, надо встать
На плечи великанов.
Жесток, как говориться, свет,
Тех нет, а те далече.
И мы, дружок, сошли на «нет»,
Не встав на эти плечи.