Двадцать по Цельсию. Луна почти полная.
Не греет коньяк, сигарета надломлена,
БалАты* покрыты ажурными звездами-
Магнолий опавших цветами морозными,
Пока ещё белые, вянут и морщатся.
И мысли нелепые в голову просятся.
Читаю о б-ге во Всевышнего вере.
В мессианство Христа потянулись евреи,
Где святость, и благость, и свет и любовь,
За что пролилась, та еврейская кровь.
Как просто креститься - плеснули воды,
И нежностью к ближнему души полны.
Не то,что жидовство - ты должен понять,
Напрячься, исполнить и так продолжать,
Скозь пытки и слёзы, страданье и смерть,
Презренье и войны, как б-га сберечь?
И жёсткие рамки скрижалей законов
Тебе не дадут перейти Рубиконов.
Картина не в красках - сеченная в камне.
И память об умерших папе и маме,
И песни Давида, и плач Когелета...
Как жаль, что кончается жаркое лето,
Но снова зима, и прольются дожди,
Наполнятся жизнью поля и ручьи.
И все-то ты знаешь, что ждёт впереди,
Не жмурь же глаза, что осталось, - пройди.
Плесни коньяка, только самую малость,
Так, чтобы в бутылке - за радость осталось.
==============================
* Балаты - напольная плитка.