У Озера спокойного и синего,
в тени каштана полуистощённого
рассыпала Земля ромашки белые
и белые как Небо колокольчики.
Чуть дальше за холмом крапива серая,
так нежно подпевала песню лилиям.
И через несколько мгновений ласковых
уже весь Лес как хор церковный пел.
Лисица пробегала беспокойная,
неся в зубах детёныша прекрасного:
такого одинокого, безгрешного,
такого небольшого, не опасного...
- Не смей! Не смей тревожить Души Озера!
Не тронь лесное семя первородное!
...Но слышал ли слова мои тревожные,
но видел ли глаза мои бездонные.
Убил. Убил двоих одним Он выстрелом.
Ах, не успел - вся Жизнь во мгле осталася!
Мычал, но нёс. А с каждым шагом призрачным
дыханье Их последнее сплеталося.
Святая боль. Но горькая, безумная.
Боли такой равны лишь звёзды алые,
что падают на Землю или в Озеро
(которое от слёз их появилося...).
Я не успел, не спас Их Души светлые:
охотничья стрела быстрее пламени.
Пусть знают все живые поколения,
какими стали Мы, сыны, тиранами!
Какими стали злыми и упрямыми...
Нельзя тревожить Храм, что Мы не строили!
Нельзя! Нельзя идти, громя, бесчинствуя,
и, слабых убивая, в радость прихотям!
10 октября 2016, Красноярск