У юности есть чековая книга
На имя постаревшего меня,
На подпись ей хватает ровно мига -
Расплачиваться будет не она.
Кредит такой не каждому позволен,
У юности особые права.
Раздолен путь ее и непокорен,
И каждый раз по-своему нова.
А я сижу, разматываю память -
Во все цвета раскрашенную нить,
Тончайшую, что может и поранить,
И сломанные части снова сшить.
С витком я каждым глубже погружаюсь,
За войлочные стены ухожу.
Ни в чем сейчас я больше не нуждаюсь
И больше ничего я не хочу.
Там зеркало завешенное тканью -
Срываю и гляжусь я не в портрет,
Меня своей дотрагиваясь дланью
Туманный вырастает силуэт.
Я к центру этой комнаты вернулся -
Там молча появились голоса,
Но ни один из них не обернулся.
Мерцают полукарие глаза,
В одну и ту же точку устремились,
Которую никак не вижу я.
Я ближе подхожу, все потеснились,
Освобождая место для меня.
Души там уголек лежит и тлеет,
В моем дворце бродившей вновь и вновь,
Стремившейся к теплу, но кто согреет?
Я, ни во что не ставящий любовь?
Беру и аккуратно подымаю
Свою же скорбь и свой мемориал,
Меня плотней фигуры обступают.
Он был живым, когда-то он пылал.
Так мы стоим, безумные, как свора,
В обнимку с голосами над душой,
Душой, замерзшей на моих ладонях,
Сраженные застывшей тишиной.
До полного, бессильного безверья
Накачиваясь жаром мудрых слов,
Ищу себе приют, успокоенье
В строках таких же, как и я, врунов.
В груди, меж тем, все больше нарастает,
Готовая решетки разорвать,
То эхо, то молва не утихает -
Разнузданная, давящая рать.
Скажите мне, неужто вы не знали?!
Легко идти на казнь и под прицел!
Своя - не боль, чужую бы отняли,
Но в ней-то вся и соль, не будешь цел.
Совсем так ничему уже не веря,
Я чувствую оно, оно пришло -
Стихов немое, пламенное время,
Лишь что-то из души взамен ушло.