Шаркает осень,
По грубым дорогам
Лебёдкой тянутся
Мёрзлые лужицы.
О моя голова,
Что за тело с тобой носится
С рваной походкой
Себя ненавистницы.
Кого ж нам любить,
Быть может, похожих?
Уродов,
С такой же синевато-бледной кожей,
Или, может, загорело-чёрных,
Что бы кровь с молоком,
Да огонь в глазах!
Но с такими ведь неудобно.
После хмурой осени,
В листах заморённых
Нет места сердцу,
Бьющемуся вровень.
И в улыбке не разобьются уста,
И не встанем однажды,
С бровью брови.
Мне однажды Владимир,
Маяковский, который,
Вы, его, конечно, знаете?
Размахнулся своей
Широкой ладонью,
И оставил след
Пятипалый,
В памяти.
О, Владимир,
Миром владеющий,
Прятал ли ты свой варварский взгляд,
Когда по улице
Галдя проходил,
Стройных дамочек
Чирикающий ряд.
Нет, я уверена,
За ростом громадным
Стучало не менее огромное сердце.
Нет, как хотите,
Хотите верьте,
Не хотите?
Не верьте.
Но мы-то знаем
Что книги рождаются
В муках сердечных.
А если не так?
Товарищи, это не книги,
А синей ручки смешные осечки!
Утро ли тянется,
Мёрзнет вечер ли,
Только всё равно
Пальцам белеющим,
Где же ты,
Где ты,
Моё сумасшествие,
Дымом исчезло ли
С дров, коченеющих?