«Обрыбишься!» – баба хлестнула словцом –
Поник мужичонка, ссутулясь в сторонке.
«Теперь не до беленькой, кабы винцом
Усохшую душу смочить до печёнки», –
Подумалось Гришке. А вслух произнёс:
«Ну, что кипятишься, моя амазонка?
Сейчас починю пылесос – не вопрос!»
В умильной улыбке сверкнули коронки.
В плохую погоду – просвет в небесах!
Но много таких обещаний простыло,
Мелькнуло сомненье в усталых глазах,
Зашла, подбоченясь, быстрёхонько с тыла.
«А как же! Починишь, вскопаешь! Соврёшь!
Давай-ка, милок, поворачивай к дому!»
Тряхнула граблями, причёской «гаврош» –
Мужик приуныл, подкатил по-другому:
Согнулся в дугу, не вставая с колен,
К руке приложился, страстей не жалея.
Заменит иль нет гнев на милость Кармен?
Почти не дышал, в ожиданье шалея.
Наверно, таких сногсшибательных «па»
Не видела в снах отродясь героиня;
Кому – жемчуга, а кому – скорлупа,
Лаврушкин венец или доброе имя…
Без спросу в окно закатилась луна,
Пора уж поставить чернильную точку.
Развязка? Извольте. Привычно грустна
Татьяна домой добрела в одиночку…