на подожженном кем-то небе выжжен блин
и разогрет на освинцованном рулоне
батальным боем бубнов в батальоне,
не одного уже доведшем до седин...
не извинительно звенела тишина,
и утро было муторно прозрачным,
испорченным пороком впрок и мрачным,
и рвано рана раздражала нас и жгла.
пиликала распиленная пьянь,
рябиновой рукой река рябила,
тоскливо нас с тобой тоска прибила,
когда мы поняли: всё в жизни - хрень и дрянь.