Жил-был на свете человек,
Имел семь пятниц на неделе,
Попал в воронку канителей,
И голубям, что прилетели,
Он раздавал насущный хлеб.
Друзей его считал по пальцам,
Сухой язык ему попался,
Искал вторую половину,
Следил за той что покорила,
Как идеал проходит мимо,
Внутри играют нотки мима.
Он грезил долго и напрасно,
О том, с кем рядом быть опасно,
Этим катал внутри ком грусти,
Был сам себе тюремщик в чувствах,
И ждал, когда его отпустят,
Тщетно глядел на оболочки,
И, в час сонливый, полуночный,
Пытался развернуть обертку,
Так пылко,
Что в термометре взлетела ртуть,
А перед глазами все блондинки,
Иностранки, дышащие в грудь.
И вот, в бесчисленных поисках пассии,
Приметил он ту, уповав на согласие.
Дальше - встреча, знакомство, разговоры без умолку,
Человек перестал быть вечною куколкой.
Он на жизнь посмотрел с другой стороны,
Прорастает в асфальте надежды травинка,
И картина создателя "Бал сатаны",
сменилась на смесь из цветов, ярких шибко.
Но не знал человек, что попал в паутину,
Обман и иллюзия его поглотила,
Особа мечту вмиг в прах превратила,
Оставила там, где правит рутина,
Искал он причину, вникал кропотливо,
Искал их на месте ила и тины.
Человек обозначил проблемой себя,
И сильней сжал тиски, душу измяв,
Цикл кончился, либо не было вовсе его,
Лишь дивный отрезок дал на время тепло,
"С возвращением на круги своя, знакомая атмосфера"
С отвращением скрутил косяк,
И коллективно смелость отлучилась на север,
Ведь вряд ли вновь стянется судьбы узелок,
С незнакомым пустым человеком,
Доверился раз уж как-то зело,
И вернулся в начало сюжета,
Дальше мне неизвестен путь человека,
Может мертв он, возможно и жив,
Если можно назвать это жизнью:
Одиночкою быть, с душой в кандалах,
Неустанно страхам служить.