...И век живи, и два, и три... И всё ещё учись, учись, учись... И зА сто лет
до шага в землю мир уже так непомерно сложен,
что завтраком прикармливает нас уже лишь исключительно поэт,
да и кино к обеду кажет нам уже всенепременнейше сапожник.
Пресыщенность и поварская ворожба не с той едой
на пользу лишь грызущему голодное нутро червю, –
и, надо думать, он уже размером с голливудского питона...
Да и вообще параметры давно уже, как минимум, на той
из шкал, где 100-процентно новость – это, минимум как, дежавю! –
Любой байде, короче, свойственна, как минимум, вся стопудовость тона.
Тому, кто в зеркале уже не в состоянии признать себя
в противном, вечно недовольном и отнюдь не молодеющем уродце,
навряд ли невдомёк, какие водяные и русалки всё ещё сидят,
лукаво притаившись, в доверху за... ладно, -плёванном пока колодце.
Вобще-то (или вобщем-то), конечно, грех на что пенять –
сей плач по окончательной беде пока лишь предурОчен,
но в том оно и дело, что придУрочность его или пенЯ
едва ли не в предчувствие ещё грядущих заморочек.
Вобще-то не затем ли и само Аидово-Плутоновское МИД
не принимает в счёт деревьев (уж не до щепы, коли выпалывает рощи!),
чтобы и в самый, пусть бы даже первый, а тем более – последний, миг
и даже на него не становилось никому, хотя бы и чуть-чуть, попроще...