Эпическая поэма Шри Ауробиндо «Савитри» основана на древней ведической легенде о преданной жене царевне Савитри, которая силой своей любви и праведности побеждает смерть и возвращает к жизни своего умершего мужа царевича Сатьявана. Шри Ауробиндо раскрывает символическую суть персонажей и сюжета древней легенды и использует ее для выражения собственных духовных постижений и свершений. При создании эпоса он ставил задачу выразить в слове высшие уровни Сверхсознания, доступные человеку, чтобы помочь всем духовным искателям соприкоснуться с этими уровнями и возвыситься до них. Результатом стала грандиозная эпическая поэма в 12 Книгах (49 Песней) общим объемом около 24 000 строк, являющаяся наиболее полным и совершенным выражением уникального мировоззрения и духовного опыта Шри Ауробиндо с его глобальным многомерным синтезом, а также самым большим поэтическим произведением, когда-либо созданным на английском языке.
Эпос «Савитри» представляет собой глубокий органичный синтез восточного и западного миропонимания и культуры, материализма и духовности, мудрости незапамятных веков и научных открытий настоящего, возвышенной классики и смелого модернизма, философии и поэзии, мистики и реализма, откровений прошлого и прозрений будущего. Здесь мы встречаем и поражающие воображение описания всей иерархии проявленных миров, от низших инфернальных царств до трансцендентных божественных сфер, и пронзительные по своей глубине и живой достоверности откровения немыслимых духовных реализаций, и грандиозные прозрения о сотворении мира, о вселенской эволюции, о судьбе человечества. Это откровение великой Надежды, в котором Любовь торжествует над Смертью, а человек, раскрывая истину своего бытия, побеждает враждебных богов и неотвратимый рок.
* * *
Шри Ауробиндо
САВИТРИ
Легенда и Символ
Книга III. Книга Божественной Матери
Book III. The Book of the Divine Mother
Песнь 4. Видение и Дар
Canto 4. The Vision and the Boon
Великий йогин царь Ашвапати, лидер духовных исканий человечества, совершает могучую Йогу, ища духовную силу, которая могла бы полностью освободить человечество и избавить его от неведения, лжи, страдания и смерти. На первом этапе своей Йоги он раскрывает собственное истинное «я» — свою душу (это описывается в Песни 3 «Йога царя: Йога освобождения души» Книги I «Книги Начал»), затем он преобразует все свое существо в чистый и светоносный сосуд души и благодаря этому в него начинают нисходить все более высокие духовные энергии (это описывается в Песни 5 «Йога царя: Йога свободы и величия духа» Книги I «Книги Начал»). Когда эта духовная трансформация становится достаточно полной, царь-йогин начинает воспринимать тонкие миры и обретает возможность странствовать по ним. Ему открывается вся лестница проявленных миров — от высших божественных сфер до низших инфернальных царств — и он начинает восхождение по всем проявленным уровням Бытия, открывая и осваивая их для человечества и стремясь достичь Источника Проявления, чтобы низвести его высочайшую спасительную Силу в земной мир. Путешествие царя-йогина через миры описывается в Книге II «Савитри» — «Книге Странника миров».
На вершине высочайших миров он предстает пред Запредельным Непостижимым Высочайшим Абсолютом, и кажется, что пред этой Непознаваемой Реальностью все миры иллюзорны и весь его поиск и восхождение были напрасны. Но вдруг выясняется, что этот Непостижимый Абсолют не был последним словом и последним актом Бога. Из Непостижимости вдруг является Она... Душа и творящая Сила Абсолюта... Божественная Мать Миров... И все оказывается не напрасным, все спасено... Встреча царя-йогина с Божественной Матерью описывается в Песни 4 Книги III эпоса. Это кульминация всей первой половины эпоса, всей Йоги царя Ашвапати.
И ВДРУГ священный трепет все объял.
Средь мертвого безмолвья Пустоты
В безмерности и одинокости
Разнесся звук как ритм шагов любимых,
Пронзив души внимавшие пространства;
С прикосновеньем к фибрам сокровенным
Всем существом он испытал блаженство.
Наитье свыше ощущалось рядом,
Приблизившись вплотную к смертной сфере;
Безмерное вблизи забилось Сердце,
Так близко с сердцем жаждущим его,
Мистическая Форма, вышним чудом,
Объяла вдруг его земной сосуд.
Пред Ней срывало всё печать безмолвья,
Едины, трепетали дух и тело
В объятьях радости неизреченной;
Всё — разум, члены, жизнь — слилось в экстазе.
И, словно опьянясь нектарным ливнем,
Вся суть его изверглась страстно к Ней,
Сверкая молниями несдержимо
И от вина лучистого безумна.
Как океан — к луне, всё к Ней вздымалось.
Обожествленья ток по жилам тек,
И к чувству дух очнулся в клетках тела,
И каждый нерв пылал, восторга нитью:
Блаженства причастились плоть и ткань.
Осиянны, пещеры подсознанья
В нехоженой, безмерной серой мгле,
Желанный чуя шаг Ее, воспряли
В мерцавших гребнях, в языках мольбы.
Инертное, уснувшее, немое,
Все ж даже тело откликалось Ей.
В него пришла Она, его Богиня:
В эфире влас, как пламень чистый, Лик
Предстал, уста в движеньи слов бессмертных,
Под сенью вежд Всезнанья — очи счастья.
Монументальным мрамором раздумий,
Чело сияло, кладезь прозреванья,
И взор, как океан, глядящий в Небо,
Покойно проникал безбрежной мыслью
Вглубь смертных глаз, провидя божество.
В дверях Ума соткался Образ, Глас —
Всевластен, мудр — возник в покоях сердца:
«О, Силы Сын, искатель высших пиков,
Нет ни души с тобой, всходящей к свету;
Ты одинок стоишь у вечных врат.
Все то, чего добился ты, — твое,
Тем и живи — и не проси о большем.
О Дух, идущий ввысь во прахе темном,
О Глас, восставший в мире Несознанья,
Как дозовешься ты глухих сердец,
Как дашь слепой земле души прозренье
Иль снимешь гнет с бесчувственного шара?
Я Тайна, недоступная уму,
Я плод, что зарождают в муках солнца;
Мой огнь и сладость созидают жизнь.
Но слишком безграничен мой восторг,
Пришествие мое опасно слишком.
Не побуждай Безмерность к нисхожденью,
До срока имя тайное мое
Не открывай во Времени враждебном;
Ведь слишком слаб пока что человек,
Чтоб ношу Бесконечного принять;
И Истина, родившись слишком скоро,
Несовершенную разрушит землю.
Оставь торить свой путь всезрящей Силе:
Один в своем обширном достиженьи
Цари, недосягаем, отстранен;
Мир направляй и помогай ему
Величьем одиноким дней своих.
Я не прошу, чтоб твой огонь сердечный
В Недвижном скрылся, растворясь в блаженстве,
Отринув прочь бесплодный ход годов,
Покинув труд чудовищный вселенных,
Забыв о тварях, сгинул в Односущем.
Как может почивать твой дух могучий,
Пока земля не победила Смерть,
А Время — лишь арена горя, муки?
Твоя душа родилась в мире боли,
Чтобы помочь обремененной Силе;
Так покорись своей природы зову,
Судьбу свою могучую исполни:
Прими же богоравный труд и трудность,
Живи для вековой всемудрой цели.
В роду людском сокрыт Загадки узел.
С высот, что думают и строят планы,
Пронизав воздух жизни зыбким следом,
Как молния, нагрянул человек,
Один не спящий в мире бессознанья,
Стремясь вотще развеять сон вселенский.
Придя из Запределий полусветлых,
Среди бездумных ширей он чужак;
Кочевником в жилище переменчивом,
Средь поступи безмерностей бесчисленных
Он жизни стан разбил в пустыне Космоса.
Живет под неотступным взором Неба
Тот беспокойный гость в стенах Природы,
Скиталец меж брегов нестойких Мысли,
Искатель Сил неведомых и дивных,
Бродяга сфер таинственного Света,
Искорка Божья на путях бескрайних.
Весь мир идет войной на дух его,
Титана чад в нем застит к Богу взгляд.
Вокруг зияет алчно Пустота,
Извечный Мрак скогтить его стремится;
Безвестные Силы ведут его и губят,
Ужасные Боги противостоят.
Душа инертная и Мощь-сомнамбула
Создали мир, где чужды жизнь и мысль;
Дракон устоев мрачных стережет
Вовек закон Случайности и Смерти;
В пути бескрайнем сквозь Событье, Время
С загадкой серый низший Сфинкс, как тень,
Раскинув лапы на песках зыбучих,
Ждет, вооружась разящим душу словом;
Ночь стала станом на его тропе.
В бескрайних летах день его лишь миг;
Он жертва скоротечности часов.
Гонимый на земле, не веря небу,
Сюда сойдя, несчастен и возвышен,
Звено меж полубогом и животным,
Он о величьи собственном не знает,
Он собственную цель не сознает,
Забыв, зачем явился и откуда.
В нем дух с частями прочими в раздоре;
Его высоты далеки от неба,
Он в массе погребен в грязи животной.
Им правит странных антиномий власть,
Противоречий движет им загадка:
Он воли ждет, но без оков не может,
[Прося свободы, ищет он оков]
И тьма нужна ему, чтоб свет прозреть,
И скорбь, чтоб ощутить блаженства малость,
И смерть, чтоб к высшей жизни путь найти.
Во все концы блуждает взор его,
На всякий зов готов он устремиться;
Ему неведом путеводный свет;
Вся жизнь его — лишь прятки или жмурки;
Себя он ищет и себя бежит,
Себя не узнает, с собою встретясь.
Вечно он строит, но на почве зыбкой,
Вечно идет, но никуда не прибыл.
Он вел бы мир — себя вести не может;
Он спас бы душу — жизнь спасти не в силах.
Свет, что душа добыла, ум утратил;
Все, что познал он, вновь гнетут сомненья;
И мнит он солнцем тень своих же мыслей,
И все опять лишь тень, и правды нет:
Не зная, что творит, куда влачится,
В Незнаньи он измыслил знаки Яви.
В ошибку впряг он Истины звезду.
[Перефразируется английская пословица: «Впряги звезду в свою повозку» (hitch your wagon to a star) — т. е. «ставь себе высокие цели».]
Влеком к блестящим Мудрости личинам,
Не видит он за ними скрытый лик:
Вокруг его познаний — хлябь Неведенья.
Отправлен вызнать тайну мирозданья
В немом обличьи космоса вещей,
Фальшивый персонаж с фальшивой визой,
Он вынужден не быть самим собой;
Живет он, подчиняясь Несознанью,
Хотя пришел над ним повелевать,
В Материи скрывается всецело,
Чтоб душу в ней свою осуществить.
Пробуждена от низших рабских форм,
Ему дарует силы Мать-Земля,
И он несет тот тяжкий долг, страдая;
Факелоносец-ум его блуждает,
Затерян средь ее дорог несметных.
Дыханье в мысль возвысив, плазму в чувство,
Он трудится скептичным мозгом медленным
В колеблющихся разуменья всполохах
И превратить стремится мысль и волю
В волшебные врата, чтоб через них
Проникло знанье, солнцем, в мира мрак,
Чтоб в царстве зла и войн любовь царила.
Не в силах землю с небом примирить,
К Материи прикован тьмою уз,
Он все ж взрастает в божество сознаньем.
Но хоть его чело венчает мудрость,
И хоть высоты разума и духа
Ниспосылают грандиозный луч,
Чтоб ввысь поднять творенье спермы, генов,
Что чудом маг извлек из плазмы с газом,
И он, животным бегавший и ползший,
Вздымает мысли стать к бессмертным высям,
Все ж смертный путь срединный — жизнь его;
Он тело уступает смерти, боли,
Материю отвергнув, слишком тяжкой ношей.
Кудесник, что не верит в чудеса,
Дух, что лишен своей оккультной силы
Скептичным мозгом, легковерным сердцем,
Он оставляет мир таким, как есть,
Чтоб он закончился там, где был начат:
Щедрот небес он ждет, не сделав дела.
Так упустил он абсолют творенья.
На полпути звезду судьбы он гасит:
Эксперимент, сколь долгий, столь бесплодный,
Высокий замысел, чье воплощенье
Сомнительно пока и неудачно,
Бредет куда-то, спотыкаясь мир,
И жизнь его своей не видит цели —
Зигзаг к неведомой земле опасной,
Вовеки повторяя свой поход привычный,
Вовеки отступая после маршей долгих,
После побед, сколь тяжких, столь напрасных, —
Извечная бесплодная игра.
В неладном мешковатом одеяньи
Таит свой лик сияющая цель,
Нетвердо слепота бредет в надежде,
Питая силы проблесками Шанса.
Познав тщету орудья-человека,
Спит бог, отчаясь, в семени своем,
Дух, вовлеченный в формы, что он создал.
Но если Бог ведет, ничто не тщетно:
Победой обратит он пораженье;
Сквозь все идет неспешный тайный марш:
Нетленной Силой создан тленья мир;
Всевышний, здесь себя осуществляя,
Дорогу человека проторяет;
Вожак души в ее походе трудном,
Он знает каждый шаг, путь неизбежен —
Кто к цели не придет, коль Бог ведет?
И как бы ни сдавали ум и плоть,
Все ж некой воле человек подвластен,
Что отменяет то, что выбрал он:
Цель, что казалась близкой, отступает,
Безбережная ширь зовет все дальше,
Скрываясь в Неизведанном без края.
И маршу мира нет конца гигантскому,
Нет отдыха душе, во плоть облекшейся.
Ей должно жить, летописать эпохи —
Пройти весь Времени виток гигантский.
Приток из Запредельности сокрытой
Ему не даст покоя на земле,
Пока не сможет он найти себя.
Есть Помощь свыше, путеводный Свет —
Незрим, он видит в нем и созидает:
Невежествен и смертен, человек
Стремит свой взор к сверхчеловечьим высям,
Растит в своих глубинах Всесознанье:
Стяжатель дерзкий злата Сверхприроды,
Он пролагает путь себе к Бессмертью.
И боги, высоки и совершенны,
За человеком свыше наблюдают
И то, что ныне мнится невозможным,
Грядущего основой избирают.
Трепещет бренность от касанья Вечного,
Крушит преграды поступь Бесконечного;
Сыны Бессмертья вхожи в жизнь его:
Незримого Послы подходят близко.
Сокровище, чей блеск запятнан тленьем,
Любовь заходит в сердце, редкой гостьей,
Иль откровеньем вдруг нагрянет радость,
Обнимет красота на час волшебный
Иль широта вдруг осенит его,
Даря от самого себя свободу,
Иль светочем, всегда вдали зовущим,
Мечта о сладости нетленной манит
И исчезает, как мираж туманный.
В уме его блистают озаренья
Иль постиженья странные огни,
И редкие наитья возвышают
Его убогой речи ковылянье
К недолгому родству со Словом вечным;
Иль Мудрости чудесный маскарад
Сквозь мозг его кружится и тревожит
Полубожественных зарниц сверканьем.
Бывает, oн Неведомым владеет,
Бывает, он с Нетленным говорит.
Великий, чудный знак его рожденье,
И осененность духом и бессмертье,
Лишенное изъяна совершенство
И счастье, неизбывное вовек, —
Могучий жребий жалкого созданья.
В нем видит Мать-Земля явленье нови,
Предузнанной в немых, волшебных глубях,
Зрит божество, взрастающее в ней,
Что из ее преображенных членов
Вздымается алхимией Небес
На прочном основании Природы.
Несокрушимой линии адепт,
Бессмертной, самородной, не позволь
Угаснуть свету, что века несли;
Как прежде, помогай людскому роду,
Его страдающей незрячей жизни:
И дальше следуй духу своему
В порыве всемогущем и широком.
Свидетель разговора Бога с Ночью,
Он низошел из тишины нетленной,
Исполнясь состраданья, и воспринял
Желанье, семенем вещей смятенным.
В согласьи со своим высоким «я»
Дерзай, твори, претерпевай и дальше.
Будь верен знанью, не оставь его,
Пускай границ не знает труд твой тяжкий.
Нет больше для тебя земных преград —
Ничто твою сдержать не сможет силу;
С работой нескончаемых столетий
Сравняй свой труд и Время превзойди.
Паломник к обнаженным вечным высям,
Тори и впредь извечный трудный путь,
Круженье циклов воссоединяя
С его витком высоким и суровым,
Что человеку издревле начертан,
Отмерен посвященными Богами.
Мой свет и мощь моя в тебе пребудут.
Не дай нетерпеливому Титану
Увлечь твое стремящееся сердце,
Не вожделей плодов несовершенных,
Частичною наградой не прельстись.
Один лишь дар — свой дух возвысить — требуй;
Один лишь плод — свой род поднять — желай.
Превыше рока и слепой судьбы,
Превыше сил, противоставших Духу,
Недвижно, непреложно, неизменно
Высокая царит всевластно Воля;
Ей предоставь исход своей работы.
Всё Бог изменит в час преображенья».
Царствен и сладок, смолк тот Глас могучий.
Все замерло в заворожённых ширях:
Недвижность низошла на мир внимавший,
Покоя Вечного немая бездна.
Но сердце Ашвапати отозвалось,
Вскричав среди безмолвья тех Просторов:
«Ужели я смирюсь со смертной долей,
С убогой нищетой земных вещей,
Я, лицезревший за вселенской маской
Красу и славу Твоего чела?
На тяжкий рок сынов Ты обрекаешь!
Сколь долго нашим духам биться с Ночью,
И выносить удары, пораженья,
И гнуться под ярмом жестоким Смерти —
Нам, избранным сосудам вечной Силы,
Нам, зодчим человеко-божества?
И если Твой вершу я труд внизу
В ошибке, в хламе жизни человечьей,
В неверной полутьме ума людского,
В его полуосознанности бренной,
То где же хоть далекий отблеск Твой?
Текут во мгле века, тысячелетья.
Где ж Твоего явленья луч во тьме,
Где гром могучий крыл Твоей победы?
Лишь преходящих слышен шаг богов.
План, что наметил тайный вечный Разум,
Проявлен в прошлом и в очах провидца —
Эоны вечно следуют по кругу,
И циклы вечно все возводят снова,
В своем стремленьи неостановимы.
Что сделано, всегда нам делать снова.
Все рушится — и восстает как прежде.
Витками тщетной круговерти жизни,
Века, родясь, как и былые, гибнут,
Как будто в силе горькая Загадка,
Пока не будет сделано вполне
Все, для чего был создан этот космос.
Но слишком все еще мала та сила,
Что с нами в мире этом рождена,
И слишком слаб пока еще тот свет,
Что проникает сквозь Природы веки,
И слишком все еще скудна та радость,
Что воздает она за нашу боль.
В бесчувственном, жестоком, грубом мире,
Не ведающем собственного смысла,
Живем мы, словно бы распяты мыслью
На колесе чудовищном рожденья,
Орудья побужденья, что нам чуждо,
Гонимые достигнуть полузнанья,
Полутворений, чей недолог век,
Ценою крови собственных сердец.
[Или:
Гонимые достигнуть полузнанья
Ценою крови собственных сердец,
Полусозданья, чей недолог век.]
Томясь бессмертным духом в бренном теле,
Теряясь и сдавая, все ж мы бьемся;
Разбиты, стерты в прах, мы дышим все ж.
Мы бьемся в муках, чтоб из нас восстал
Всезрящий человек с всемудрым сердцем,
Златой сосуд, что Истину вместил,
Божественной попытки исполнитель,
Что облачен в земное тело Бога,
Пророк и вестник, любящий и царь.
Я знаю, сбудется Твое творенье.
Ведь даже сквозь туманы смертной мысли
Точна Твоя таинственная поступь,
И Неизбежность, хоть рядится в Случай,
Таит в слепых превратностях Судьбы
Безмерности всеведущую мудрость
И логику ее шагов неспешных,
Что нерушимой воли ход являют.
Вся жизнь утверждена в шкале всходящей,
И эволюции Закон незыблем;
Уже в истоке заключен исход.
И этот плод иррациональный грязи,
Меж богом и животным компромисс —
Он не венчает твой волшебный мир.
Я знаю, запылает в темных клетках,
Един с Природой и возвышен в небе,
Дух, беспредельный, словно небосвод,
И, вовлечен в экстаз ключей незримых,
Бог низойдет, возвысившись паденьем.
Из кельи сна во мне восстала Сила.
Покинув хромоту часов неспешных
И смертных глаз неверное морганье,
Там, где Мыслитель спит в избытке света
И Око всесвидетельное блещет
Невыносимо, там она взирала,
Внемля словам Судьбы из уст Безмолвья
В бескрайний миг, запечатлевший Вечность,
Из вневреме;нья на труды Времен.
Низверглись догмы тяжкие Ума,
Преграда смертного Пространства пала,
Грядущего являя Откровенье.
Былое смел гигантский танец Шивы:
Был гром, как будто рушились миры;
Огонь грозил испепелить всю землю;
Над миром разносился Смерти рык,
Пришедшей растерзать свою добычу,
И лязг ужасных крыл Уничтоженья:
Я слышал вопль воителя-Титана,
Набат с молвою бились в латы Тьмы.
И я узрел Всевластного посланцев,
Первопроходцев пламенных его,
Что через край небес, склоненных к жизни,
Толпясь, спешат на землю светоносно
Вниз по янтарной лестнице рожденья;
Предвестники божественного сонма,
С путей далеких утренней звезды
Они пришли в каморку смертной жизни.
Узрел я их, сошедших в мглистый век
Чад солнцеоких дивного рассвета,
Творцов с широкими тиши челами,
Богатырей, крушащих цепи мира,
Борцов с судьбою на арене воли,
Чернорабочих в рудниках богов —
Их, вестников Недостижимого,
Их, архитекторов бессмертия.
Они явились в падший мир людской —
Лики, что славой Вечного лучатся,
Гласы, что неразлучны с Божьей мыслью,
Тела, осиянные светом духа,
Неся глагол волшебный, огнь заветный,
Неся дионисийский кубок счастья,
Приблизив очи богочеловека,
Уста, что гимн души поют безвестный,
Стопы, чье эхо мчит в стенах Времен.
Жрецы блаженства, мудрости и силы,
Скитальцы троп лучистых красоты,
Пловцы в огне и смехе вод Любви,
Танцоры в золотых восторга залах, —
Однажды поступь их излечит землю
И светом озарит Природы лик.
Хоть в Запредельности Судьба всё медлит,
И кажется, что зря трудилось сердце,
Свершится все, за что страдали мы.
Как человек пришел на смену зверю,
Придет и сей божественный преемник
На смену жалкой жизни человека,
Напрасным поту, крови и слезам,
Постигнув то, что смертный ум не грезил,
Верша то, что не смело сердце смертных.
Наследник тягот времени людского,
Он примет ношу тяжкую богов;
Весь свет небес войдет в земную мысль,
Вся мощь небес взбодрит сердца земные,
Чтоб в высь богов взнеслись земли деянья,
Чтоб взор земли простерся в бесконечность.
Тяжел как прежде мир несовершенный;
Ушла Времен блистательная юность;
Тяжел и долог труд наш в летах долгих,
Но всё крепки печати на душе,
И сердце древней Матери устало.
О, Истина в твоем заветном солнце,
Глас дум ее могучих в скрытом небе
О таинствах ее глубин пресветлых,
О, Свето-Мудрость, Матерь мирозданья,
Предвечного художница-Невеста
И Созидательница всех вселенных,
Не медли долго, дланью всемогущей,
Преображающей давя напрасно
На Времени златой засов упорный,
Как будто не решается оно
Всем сердцем распахнуться перед Богом.
О, блещущая суть блаженства мира,
Над ним свободна в недоступных высях,
О, Счастье, что вовек внутри таится
Пока вовне напрасно люди ищут,
Мистерия и Муза строф сакральных,
О, воплоти свой белый пыл всесилья,
Пошли на землю образ свой живой.
Войди в мгновенье вечностью своею,
Пусть тело обретет Твоя безмерность,
Все-Знанье — ум обнимет морем света,
И Все-Любовь забьется в бренном сердце.
Бессмертная, ступи на землю смертной,
В земных чертах яви красу небес!
Всевластье, препоясай силой Божьей
Движенья и мгновенья смертной воли,
Наполни вечной мощью бренный час,
Всю будущность исправь одним деяньем.
Пусть прогремит всесильно слово свыше,
И высший жест отмкнет врата Судьбы».
Его мольба затихла безответно
В великой тьме противящейся Ночи
Под натиском враждебных тысяч сил,
Как будто не смогла взнестись к Всевышней.
Но широко разнесся Глас согласья;
Дух красоты запечатлелся в звуке:
Свет засиял вкруг чудного Виденья,
И в слове с уст стекла Бессмертной радость.
«О стойкий и могучий провозвестник,
Твоей молитвы крик услышан мной.
Во плоть сойдет Она и в одиночку
Душою сокрушит Закон железный,
Отменит рок Природы силой духа.
Безмерный Разум, что объемлет мир,
Прекрасное и яростное сердце —
Безмолвий пылких суть и средоточье,
Богов движимы страстью, низойдут.
Все силы, все величья в ней сплотятся,
Вся красота небес на землю ступит,
Уснет блаженство облаком волос,
И в теле, словно на родимом древе,
Забьет крылами вечная Любовь.
Музыка счастья ей подарит чары,
А Совершенных арфы — чудный глас;
Из уст ее, медвяных Божьих сот,
Польется смех, потоком звонким Неба,
И члены будут кубками златыми,
В которых закипит экстаз бессмертный,
И перси — сладкими цветками Рая.
Она вместит в груди безгласной Мудрость,
Пребудет Сила с ней, мечом победным,
И Вечного восторг исторгнут очи.
И ляжет семя в час безмерный Смерти,
Росток небес взойдет на бренной почве;
Природа превзойдет свой смертный шаг,
Неколебимой воле сдастся Рок».
Как пламя исчезает в море Света,
Бессмертно растворясь в своем истоке,
Растаял Образ и затихла речь.
Во след блаженству, бывшему так близко,
Гармония плыла к тиши далекой —
Музыка, что слабела в ухе транса,
Каданс, что дальние зовут кадансы,
Глас, трепетавший песнью затихавшей.
От алчущей земли ушла та Форма,
Отвергнув близость изгнанного чувства,
Взойдя в недостижимый свой чертог.
Пустынность, свет, покой внутри простерлись,
Безудержная ширь просторов духа,
Бесстрастная, сверкающая тишь.
Но задрожал горизонт безмолвья дальний:
Волна земная мягкой, быстрой негой,
Потоком чувства, нежным, теплоустым —
Стремительный стогласый смех и стон, —
Внеслась, скользя на белых стопах звука.
Безмолвья сердце распахнулось ныне,
Явив своих глубин великолепье;
Недвижностей застывших абсолютность,
Дыханью смертной атмосферы сдалась,
Безмерно тая, транса небеса
Свернулись в пробужденный разум. Вечность
Невыразимые смежила вежды,
Укрыв своих пустынных далей сферы
За пеленой безгласной тайны сна.
Момент великого освобожденья,
Обширной передышки завершился.
Пронзая свет миров, летящих прочь,
Сорвавшейся звездою низвергаясь
В свой бренный дом во плоти человека,
Его душа вернулась в шум и спешку
Бескрайней деловитости творенья.
Волшебной колесницею небес,
Чей стан широк, могуч, нести способный
Богов на огненных своих колесах,
Пылая, минул он ворота духа.
Вновь смертный гомон окружил его.
Он снова жил в материальном действе,
Вздымаемый наитьями с высот,
И в передышках строящего мозга
Внимал мечтам, что реют над пучиной
Природы и, скользнув крылом по водам,
Вновь улетают к тайным берегам.
Искатель вечный в эпохальном поле
Под нетерпимым натиском часов
Вновь был готов к свершеньям быстроногим.
Отвергнув сон под мрачным сводом Ночи,
Он видел звезд народ неисчислимый,
Внимал вопросу бездн неутоленных
И разумом усиленно трудился,
Что размеряет всё и строит формы.
Посланник запредельных солнц незримых,
Вершащих жребий преходящих тварей,
Прообраз божества в восставшем звере,
Он обратил свой лик победы к небу,
Установляя царствие души
В Материи, в ее вселенной скованной,
Как на утесе средь морей безбережных.
Вновь Жизни Царь свершал обход могучий
Скупых полей двусмысленного шара.
Конец Песни 4,
КНИГИ III
КОНЕЦ ЧАСТИ I
Перевод с английского: Ритам (Дмитрий Мельгунов)
ОМ
***
Я выложил весь свой перевод эпоса Шри Ауробиндо «Савитри» и других его поэтических и прозаических произведений в открытый свободный доступ для всех вас. Пользуйтесь на здоровье и духовный расцвет! :)
Если вы хотите поблагодарить меня какой-либо суммой или поддержать дальнейшую работу по переводу на русский язык новых поэтических и прозаических произведений Шри Ауробиндо,
номер моей карты Сбербанка: 5469 5500 2444 1443
мой Яндекс.Кошелек: 410015517086415
https://money.yandex.ru/to/410015517086415
Мой емейл для связи: savitri (сбк) inbox (тчк) ru
Света, Радости, Гармонии!
***
Другие Песни и фрагменты эпоса «Савитри», а также другие поэтические произведения Шри Ауробиндо в моем переводе читайте у меня на сайте:
www.savitri.su
Там же можно приобрести мои уже изданные в печатной форме переводы поэзии и прозы Шри Ауробиндо.
Мой фотопоэтический сайт:
www.ritam-art.com
Полный текст эпоса на английском, а также другие труды Шри Ауробиндо в подлиннике можно загрузить на сайте Ашрама Шри Ауробиндо:
www.sriaurobindoashram.org