Принцип существительное против глагола
Поэзию хайку Масаока Сики и его последователи поэты Такахама Кёси и Кавахигаси Хэкигодо называли «поэзией простых слов» и «поэзией существительного».
По теории Сики идеальное хайку это только существительные. Нет ни глаголов, ни прилагательных. Полное противоречие европейской поэзии. Кажется парадокс. Но нет. Этот принцип связан с принципом простых слов. Что проще существительное или глагол? Существительное или деепричастие?
Прилагательное это определение существительного. Глагол – действие, динамика. И наличие в трёхстишии одного глагола придаёт динамичность хайку. А вот два и более глаголов это настолько удлиняет временной отрезок в хайку, что этот отрезок превышает длину во времени самого хайку. А что тогда деепричастие в хайку? Деепричастие не может быть без глагола. В сущности это тот же глагол одновременного действия с основным глаголом. Потому можно сказать, что в хайку деепричастий быть не может. Если есть деепричастие, то это не хайку, маловероятно что это трёхстишие. Можно сказать, что в хайку может быть один глагол – максимум один. Глагол в третьем лице настоящего времени несовершённого вида.
И самое важное. Местоимение и хайку. Местоимения первого и второго лица это присутствие автора. Даже если самих местоимений нет, а есть глаголы первого или второго лица, можно говорить, что тут присутствуют (незримо) местоимения. Местоимение «Я», глаголы первого лица, переводят трёхстишие в разряд дневничковых хайку. Местоимения мы, ты, вы, он, она (оно?) и глаголы первого и второго лица переводят трёхстишия в разряд дневничковых трёхстиший, либо в селфи-хайку (когда автора много в стихе), либо в селфи-трёхстишия (когда автора слишком много в стихе). (В селфи-хайку при наличии двучастности, в селфи-трёхстишия когда двучастность отсутствует)
Примеры. (В качестве примеров буду приводить либо свои трёхстишия – сокращение КТ, либо с конкурсов МКХ)
Местоимение «Я» (примеров можно привести великое множество)
дом восходящего солнца
отрываю взгляд от берёз
в окне поезда
(КТ)
И хотя в самого местоимения «Я» в тексте стиха нет, понятно что, взгляд отрываю именно Я! Ни Вы, ни ОН. Я! А можно предположить, что если Вы, будучи в поезде, услышав песню «House of Rising Sun», не отвлеклись бы от созерцания берёз? Вполне. А другой Читатель? А Третий? Возможно. Почему нет. Значит, можно сказать, что это касается, волнует только меня. То есть я как автор немного заслонил собой образы от Читателя, навязываю Читателю свои ощущения. Это дневничковое хайку.
Глагол во втором лице (местоимение «ТЫ»)
весенний дождь –
тихонько звенишь
ключами у входа
(Роман Ляховецкий «Россинки» М., изд. А.Б.Белый, 2014 г. с.14)
(1-ое место МКХ-5 в номинации традиционные хайку)
(ТЫ) тихонько звенишь ключами у входа. А кто это нам сообщает? Автор. То есть Я! Я как автор навязываю Читателю свои ощущения, слыша, как ТЫ звенишь ключами. Как именно навязываю? А наречием «тихонько» и глаголом «звенишь». (Кстати именно наречие «тихонько» вызвало восторг у судьи конкурса МКХ-5 С. Волковского) Не тихо, а тихонько! Это навязывание мнения автора Читателю (может Читатель услышал «ТИХО звенишь ключами», а не «тихонько»?).
Но вернёмся к глаголу «звенишь». Как понять к кому обращается, как мы уже поняли, присутствующий в стихе автор? К весеннему дождю? Так дождю без разницы кто к нему обращается, автор дождю безразличен! Если обращается к дождю, то это олицетворение дождя. Смысл этого обращения таков – наступила весна, и дождь пришёл к входу (входу куда? В подъезд дома? Квартиру? Коттедж? Особняк? Магазин? Ларёк? Можно продолжать до бесконечности), и автор, находящийся внутри некоего помещения слышит звон ключей.
А если автор обращается к человеку, который словно бы остаётся за кадром – за дверью – ЗВЕНИШЬ! То это тоже может быть кто угодно, потому что ТЫ ЗВЕНИШЬ. Под местоимением «ТЫ» скрывается и женщина, и девушка, и девочка, и старуха, и мужчина, и мальчик, и юноша, и старик. Словом ПРИЗРАК.
Это дневничковое хайку, потому что есть присутствие автора, киго, двучастность.
о первом снеге
рассказываешь
в красках
(А.Воронин «Россинки» М., изд. А.Б.Белый, 2014 г. с.222)
(дипломант МКХ-6 в номинации традиционные хайку)
«рассказываешь» глагол во втором лице. Ты рассказываешь (мне – автору!) о первом снеге. Дневничковое трёхстишие – есть киго, нет двучастности, написано одним предложением, рассказ. То есть трасс (трёхстишие-рассказ).
…а потом
глядя в небо лежали
выбирая себе облака
(Н.Барышникова «Россинки» М., изд. А.Б.Белый, 2014 г. с.222)
(дипломант МКХ-6 в номинации современные хайку)
Уникальное трёхстишие тем, что в нём два(!!!) деепричастия и один глагол, наречие – потом (омограф пОтом), возвратное местоимение - себя, и всего лишь два существительных – небо и облака. Оба существительных в принципе передают один образ – облака бывают только на небе (небо в предыдущей строке уже упомянуто). И к тому же стих написан одним предложением, то есть одночастный, киго отсутствует. Это рассказ, короткий рассказ. Это что угодно, но не хайку. Из-за пОтом глядя в небо.
Приведу пример высказывания одного члена жюри япониста Сергея Волковского о присутствии автора в хайку и заодно поспорю с ним:
«Рискну сказать, что хайку пишется от первого лица – но от «большого» (от Бога что ли?), настоящего (бывает не настоящее?), реального (бывает не реальное?) первого лица. Нас учили о «не-субъективности», и это правильно (конечно, правильно! И правильно учили, но плохо.). Но, ответьте на вопрос, от какого лица вообще в принципе можно что-то написать (от любого! Хоть от второго лица, хоть третьего)? Конечно, от первого, от какого же ещё (почему так категорично?)? Просто в хайку границы этого «первого» демаркируются (что они делают?) не совсем так, как мы привыкли (а как мы привыкли?). Именно этим пересмотром пределов и преодолевается узкая убогая субъективность (всё верно, субъективность убогая и узкая!). В хайку вы открываетесь, расширяете свой обычный, личный, частный мир до нечто большего, впускаете в себя то, что считали до этого внешним и чужим (не, мы не считали!), пересматриваете зону покрытия притяжательных местоимений (мой, твой, его, её?), а не просто вытравливаете хлоркой (огнём, огнём надо!) субъективность как осознание своего присутствия в мире.» («Россинки» М., изд. А.Б.Белый, 2014 г. с.89)
Приведу другое высказывание.
Чем меньше сознание сосредоточено на себе, тем более расширяется, тем восприимчивее душа. Забывая о себе, поэт соединяется с Творческим Духом /Дзока/, судя по словам Басё. Если же примешается какая-то мысль, намерение, то исчезнет свобода, всё пропадет, образ не тронет душу. Потому так и волнуют хайку современников, что в каждом свободно бьется свое сердце, перекликаясь с другим, приобщает к сердцу Вселенной.
В хайку есть только то, что открыто взору, но как бы “на два вершка над землей”. В абсолютной точке нет пространства-времени, всё “здесь и сейчас”.
“Прекрасное не в том, чтобы говорить о прекрасном”, - увещевает Басё, - его нужно домыслить, дочувствовать. Оттого поэтика ёдзё /сверх-чувство/ становится главной в японском искусстве. И такой прием, как сиори /гибкость/, служит тому же: не задеть ненароком чувства человека. Сиори рождает жалость, - говорит Кёрай, - не называя вещи прямо: “Сиори - это ёдзё, то, что заставляет сострадать другому”
(Татьяна Петровна Григорьева)
Как же можно соединиться с Творческим Духом, приобщиться к сердцу Вселенной, сделать своё сердце свободным, если мы будем в каждом трёхстишии писать Я, Я, Я?
Почему мы так стараемся протащить в хайку «настоящее», «реальное» первое лицо? Ответ прост. Привычка писать по-европейски. Нам важен, как сказал Александр Долин, творческий процесс и мы, точнее Я, в этом процессе.
"Единственная задача поэта и художника - уловить ритм вселенских метаморфоз, настроиться на их волну и отразить в своём творении, оставаясь лишь МЕДИАТОРОМ (выделено мной) высшего космического разума. Чем точнее передано то или иное действие, состояние, качество предмета при помощи минимального количества средств, тем удачнее, живее образ. Такова поэтика суггестивности."
Что важно для западного, в том числе и российского поэта и художника?
"Для западного художника важно прежде всего креативная сторона творческого акта (создание собственного оригинального произведения искусства, отмеченного неповторимой авторской индивидуальностью). Между тем для японского художника на передний план рефлективная сторона творчества. Рефлексия как отражение и одновременно размышления составляет стержень традиционной поэтики танка и, разумеется, хайку." (Александр Долин "Японская поэзия Серебряного века. Танка, хайку, киндайси" СПб, изд. "Азбука", 2012 г. с. 123-124)
Источники:
Азбука хайку http://azbuka-haiku.livejournal.com/14051.html
Е.М.Дьяконова "Вещь в поэзии трехстиший (хайку)" http://refdb.ru/look/1087022.html