Над столбом позвонков с грузом трюм
содержимое люк рта задраил.
Не с того ли бываю угрюм,
что не знаю я выгрузки правил?
С перегрузом живу не спеша,
напевая о прожитом песни.
Оттого, что не злая душа,
нет во мне даже капельки спеси.
За такой малахольненький нрав
пропадает мой голос в деревне.
И сосед совершеннейше прав,
что я нужен здесь только деревьям.
А деревьям мой голос премил
и весною, и летом, и в осень.
Напевая им, водку я пил,
допьянА лет почти тридцать восемь.
Если в спину насмешек ушат,
мне от них и ни лучше, ни хуже.
- Не тужи,- мне листочки шуршат,
отражаясь в прохладности лужи.
- Не тужи! Не видать под хмельком,
где мораль прогнила до основы.
В бардачище Россия таком -
оглядишься и станет хреново.
Будешь трезвым, увидишь в упор
воровство, лицемерие, наглость,
и по-новой поставишь забор
из бутылок, скрывающих гадость.
Не тужи! Ты трезвее других,
опьянённых деньгами и злобой.
Как шуршанья листвы звук утих,
смело выпил я рюмку «Особой».