Озябшим сердцем складывать стихи,
и страх бессонниц выдавать в романсах,
дарить подругам горькие духи,
как знаки запоздалых реверансов?
Друзья, простите эту немоту!
Черта. Предел.
За ними сны бесцветны.
Вы, помнящие ласковую, ту,
оставили мой возглас безответным.
Молчанья возраст, как постыдный гнёт.
Ни звука протестующего крика.
Любовь моя, я от твоих тенёт
слепая Сольвейг в нотных знаках Грига.
Мир выдохся, подыгрывая мне,
дал занавес, полупоклон арены.
Я по снежинкам шла, как по стерне,
забыв слова своей финальной сцены.
Но было нечто в этой немоте,
что от земли неслышно отрывало:
Над белым, белым, белым покрывалом
летела я в морозной темноте…
И знала направление душа:
куда стремлюсь с забытым упоеньем,
кому несу напев стихотворенья,
от робости, как прежде, не дыша…
Цветут благословенные снега,
нежны на каждой веточке еловой.
О, жизнь меня ещё пьянит, пока
к нему обращено слово…