Кульков Виктор Константинович
(лит. псевдоним Пётр Лирэнский)
поэт, поэзии талант прозы
рожден 13.11.1984., г Судогда
13.10.2016 – 26.10.2016
Поэма «Фермер»
1.
Я иду мужчина одинокий
по равнинам поработать лишь,
бьют в крови, по венам красны токи,
вот пришла и утренняя тишь,
в поле гладь – не сладкая картина,
боль от ужаса разит висок –
заросла раздольная равнина,
мёртв лежит пшеничный колосок.
Заросло – лопата только в руки
и кусок не скушаешь весны,
труд и труп, пахать, а не от скуки
от нужды, о хлебе только сны.
Будет рожь по осени цветастой,
в голоде совсем не задержусь,
пахарь я, в огороде астры
разведу и в поле вновь вернусь.
Я гоню свой трактор до заката
в холод, зной, в жару и даже в ночь,
чтобы поля славного плакаты
зацвели, взросла пшеница-дочь.
Любо слушать гусениц напевы,
рёв мотора песней заливной,
поле вспахано и справа, слева,
отдохнуть пора воды попить хладной.
2.
Средь стеблей стоят кресты от пугал,
что распятие клевало от ворон –
грабли их от чёрных, скверных чучел,
что зелёным не несли урон
стеблям, впитывающим влагу.
И от межи до межи стража чётко
исполняет долг, в свой час сторожевой,
я обхаживаю их чечёткой
гусениц колючею листвой, –
аж, дрожат, как после крепкой браги.
С временем все зерна отвердели,
сок густой под корень весь в земле,
их ряды все собраны к постели
невысоких крон – хранилищ в чистой мгле.
стража демобилизована к метели.
белый хлеб в тиши лежит как россыпь
жемчугов, да только их дороже всех –
Деревушкам, градам – корм и подсыпь
Всей скотинушке, чтоб толще был их мех
И молочного удоя опий.
3.
Поле есть, не дико виноградник
вывести – долина широка,
тот же самый, что и помидор рассадник,
лишь была погода и рука.
Лозам вешним холод не помеха.
Винограда пламенная грудь
вырастит в зелено-красны меха,
а до этого так долог путь,
а пока лопатой по бороздам
в день идёт мужицкая рука,
чтоб зачаться плодам – сочным гроздьям,
чтоб цвела долина, широка.
Налиты ветвей от солнца лица
краской алой под улыбкой дня,
только я от труда бледнолицый
встал средь виноградного огня.
Ну - жара! Аж, ревень в клочья вянет,
виноградинок , а тысячи растут,
с листьев пыль мозаикой всё тянет,
распыляя по простору тут.
Утро ранее – чернику-землянику
в лес сбирать с отрадным молоком
мне покушать с чёрным хлебом, лики
чтобы с силой забить молотком
брусья деревцам младым опору –
клонят гроздья первые к земле,
приступаю, к винограду-сбору.
Солнце лишь печёт чело во мгле.
Собирать пора малину, вишню.
Всё пойдёт на сладостный компот.
Нет, зимой не будет просто лишним,
А пока – работа, труд и пот!
Вечер, отдых ржавою гармонью
я дразню вечерних соловьёв
обнимая мех её ладонью,
словно женственную гроздь ветвей
винограда, запах сусла манит
и пьянит, не пью, ещё вина,
добавляет зорька красной рани
опьянения на мысль до дна.
Виноград, пшеница, огороды –
вроде всё, а дел невпроворот,
падаю – усталость – хоть и годы
молодые сон смыкает рот….
4.
Лес – кормилец, прибыльное дело –
ягоды и всякие грибы.
Над корнями вся земля дрожит не смело,
Это я иду – тропу резьбы
по лишайнику ведя, умело.
Путь тяжёл – особо землянику
по оврагам в травке собирать,
и искать кустарники черники
ягодную раненную рать,
ветки пней, аж страх - змеевики!
Сосен ствол хрустит от плётки ветра –
упадёт, - но мне не привыкать.
Мхи и папоротники, чу, на метр,
подосиновик пора глядеть-искать,
вдалеке волной ложиться вечер.
Целый день – корзины две в руках
Сколько пряностей лесных – доволен
Возвращаюсь в хижину уже впотьмах.
По небу желток яичный волен
Расползается, вот сон опять, и, ах!