Дядя Вова из Тамбова
от профкома заводского,
как ударник комтруда,
первый раз за все года
от рождения Христова
получил путёвку, вишь,
не куда-нибудь - в Париж.
Хоть воспитан дядя Вова
был вполне себе совково,
тем не мене, видя цель,
мог за тридевять земель
так послать козла любого,
что в Париже гид их Сечин
дяде Вове не перечил.
Первым делом дядя Вова,
озверев после Тамбова,
побежал в публичный дом:
в мире знают все о том,
что в стране Советской (что вы,
заниматься этим - бред)
никакого секса нет.
Почитав в фойе расценки
(их всего-то три на стенке),
выбрав минимум услуг
(чтоб купить домой утюг
и доху супруге Ленке),
входит в комнату, а там...
там роскошная мадам.
Через час, как после сечи,
выйдя вон и дара речи
напрочь будучи лишён,
про себя решает он:
"Удивить меня им нечем,
но пожить пока готов
без французских утюгов".
Утром выбрав средний ценник,
платит вдвое больше денег,
входит в комнату... аж взмок!-
стул у стенки и глазок.
Что же он, морали пленник,
мог в глазок увидеть там?..
там вчерашняя мадам.
Удрученный дядя Вова
ночь не спит, а утром снова,
уломав портье-слугу,
отдает за вход доху,
входит и... у стенки новой
зрит в глазок (вот высший шик!),
как в глазок глядит мужик.
...Спит в вагоне дядя Вова.
На тебя глядел он в оба,
как в оптический прицел,
но, увы, не разглядел,
в чём же цимус твой, Европа?
До свидания, Париж.
Так павлины, говоришь?