Десять лет!
Всего лишь десять лет и детства тут же след простыл.
За трапезой вечерней, гости, сестренка гладила собаку,
На поводке. Раздался взрыв! Соседний дом содрал всю плоть,
Оставив на себе лишь кости.
Нечего лить. Там не пожар. Дежурного не нужно звать.
Бежать нам надо, а не ждать… когда придут, спасут нам шкуры,
Мы словно загнанные куры. Топор несут… а нам клевать!
Дрожит родная рядом мать, ладонь её сильно вспотела,
А я не уронил слезу, так не созрел и слишком рано,
Ведь не случилось ничего, только деревня облысела,
Понять мне это, не дано. Смотря на небо, жду грозу.
Сухим дышу. Забавно.
Везут! Куда не знаю. Лишь запах молока прокисшего вокруг,
А может дед, что рядом жрет, тем молоком воняет.
А тот подальше, он с ружьем, он смотрит сквозь других голов,
За тем, как меня мама обнимает, я не был к этому готов. Но вдруг…
Приехали! Раздался стук! И дверь машины открывают. Теперь боюсь…
По одному! Нас словно спички достают, и сигареты из карманов вынимают.
А я не трус, но почему, тогда схватился я за маму?
Она бледна как волчья стая. Сегодня мы идем в приют.
Я понимаю… но слезы по щекам текут.
Тот, что с ружьем, затем подходит как-то странно.
Покачиваясь, на рожон. Резко нахлынул и теперь света не видно.
Мне страшно! Другой хватает мою маму.
А я не знаю, как называть это, истерикой или обидой.
Мне не понятно, но я зол! И больше всех боюсь того,
На что способна эта гнида! Верни скотец меня обратно!
Десять лет!
Всего лишь десять лет и детства тут же след простыл.
Маму не видел я с тех пор, семью я вовсе позабыл.
На мне мундир и козырек серого цвета… как я мог?
Давно погасло в красках лето, и весь оставшийся денек,
Прощенья я просил, у фото, что найдено в пустотах
С надписью «Секретно».