Чтобы помнили
Елена Лымарь, заслуженный и старейший преподаватель магаданского колледжа искусств, воспитала не одно поколение студентов. Выпускники колледжа вспоминают годы учебы в классе Елены Павловны с особой теплотой. Ее не стало в начале прошедшего лета. Незадолго до ухода Елены Лымарь мне довелось записать с ней интервью, оказавшееся последним в ее жизни.
– Елена Павловна, как вы стали музыкантом, почему выбрали профессию педагога?
– Я родилась и выросла в Магадане. Окончила Детскую музыкальную школу, когда директором в ней был Николай Александрович Лесной. Поступила в Магаданское музыкальное училище, так оно тогда называлось. И окончила его по двум специальностям: как дирижер хора и преподаватель музыки. Затем окончила Российскую академию музыки им. Гнесиных. И вся моя трудовая деятельность, вся творческая жизнь неразрывно связана с этим зданием колледжа, с родным коллективом, с моим городом. Отделение теории музыки было образовано ровно на пять лет позже организации самого училища. В 1965 году молодые энтузиасты, выпускники одесской и московской консерваторий открыли в Магадане наше отделение.
Я с теплотой вспоминаю наших первых, прекрасных педагогов. Татьяну Сергеевну Шенталинскую, воспитанницу «гнесинки», и Таисию Яковлевну Родионову, выпускницу одесской консерватории. Они многое заложили в своих студентов, воспитали в нас и логику мышления, и, конечно же, любовь к музыке, и профессиональный подход к анализу музыкальных произведений, и основные элементы педагогики – любви и внимания к ученикам. Практически все кадры городских и областных музыкальных и школ искусств, центров народного творчества укомплектованы нашими выпускниками. Много сегодняшних преподавателей колледжа искусств это наши же выпускники, в свое время окончившие различные консерватории страны и вернувшиеся сюда работать. И мы, несмотря на трудности, как демографические, так и финансовые, куем новые педагогические кадры. Из тех, кто недавно стал работать по профессии: Мария Подрис в Сусумане, Анастасия Корчагина в Детской школе искусств им. Владимира Барляева, Лилия Ланцеева в Детской хоровой школе. Надо признать, что мы ими гордимся.
Из магаданского колледжа в министры и композиторы
– Но через ваши руки за много лет, наверняка, прошли не одни только педагоги наших музшкол?
– Совершенно верно. Наши выпускники блестяще оканчивают лучшие вузы страны. Это академия им. Гнесиных, и санкт-петербургская консерватория, одесская, кишиневская, тамбовский институт искусств, владивостокская академия искусств, красноярский институт искусств и культуры. И большинство наших ребят оканчивают их с красными дипломами. Более того, среди наших выпускников есть и министр культуры Казахстана Татьяна Семенова, и кандидаты искусствоведческих наук Татьяна Корнелюк, она блестяще защитилась в Новосибирске, а работает в Академии искусств г. Владивостока, Мария Бакун, закончившая санкт-петербургскую консерваторию и там же аспирантуру. Более того, не только в России, но и по всему миру наши выпускники прославили родное училище.
Ира Шпигельман, работающая в Хайфе, создала великолепную детскую музыкальную школу, Ольга Ружанская работает по специальности в Нью-Йорке, Елена Брускина в Мюнхене. Мы можем с гордостью отметить, что среди наших выпускников есть и профессиональный композитор. Это Юлия Пискунова, блестяще закончившая наше учебное заведение. После чего она успешно поступила на композиторское отделение новосибирской консерватории, которое также окончила на отлично. Хочу также отметить, что получающий диплом колледжа искусств по отделению «теория музыки» имеет возможность работать по многим специальностям. Наши выпускники могут быть не только преподавателями музыкально-теоретических дисциплин в детских музыкальных и общеобразовательных школах, но и работать в средствах массовой информации, поскольку мы изучаем и основы критики, и лекторскую деятельность, кроме этого мы преподаем такую учебную дисциплину, как композиция. Да, наши студенты пишут музыку, сочиняют хорошо. И может быть, у нас еще появится неординарный композитор. Сейчас завершает обучение Илья Соловьев, очень перспективный студент и композитор.
Насколько страшна космическая музыка сфер
Как вы рассматриваете историю развития музыкального искусства в ХХ веке и сегодня? Ведь помимо того, что мировая культура обогатилась и джазом в разных своих видах, и всевозможной поп и рок-музыкой, но появились и немало негативных явлений, отрицательно и даже разрушительно влияющих на сознание и подсознание слушателей. Что вы думаете о вкладе композиторов-новаторов, разрабатывавших принципы додекафонии, как известный немецкий теоретик Теодор Адорно. Говорят же, а все слухи не утихают, что это именно он, якобы и написал основные шлягеры группы «Битлз» за Леннона и Маккартни. И когда Адорно умер в 1969 г., после этого битлы не смогли создать ничего равного таким шедеврам, как «Вчера», «Земляничные поляны», «Пенни Лейн», «Пусть так и будет» и множество других. Что дали миру и музыке эти атональные эксперименты композиторов-авангардистов, больше хорошего или плохого?
– Трудно говорить не с теоретиком. Я так понимаю, что вас, как и многих современников все сложное пугает. Но тут мне хочется сказать (смеется), как Герман в «Пиковой даме», «Не пугайтесь, ради бога, не пугайтесь!». Что вы подразумеваете под му-у-узыкой? Музыка! Мы привыкли к тональной музыке, к терцовому строению аккордов. К тому, на чем зиждилась музыка восемнадцатого, начало девятнадцатого столетий. И почему-то воспринимаем эти черты стиля, как основополагающие. Но так же, как во вселенной есть не только мириады галактик, но и бесчисленное количество солнечных систем, с различным цветом спектра своего светила, с разным числом планет, с самыми непостижимыми условиями жизни на них, так же и музыка может быть разной. Мы можем представить себе только одну, нашу солнечную систему – тональную музыку. Но я часто говорю своим студентам, давайте полетим дальше на космическом корабле, и мы встретим на пути иную систему, двенадцатитоновую.
Шёнберга, конечно. Отправимся дальше, и обнаружим другие системы. Сегодня мы знаем и четвертьтоновую музыку. И все это очень интересно. Мы привыкли в терцовому строению аккордов. До-ми-соль. Но ведь еще Скрябин начал работать с аккордами квартовой структуры. А когда это было? В конце девятнадцатого века. В этом же направлении шел и Игорь Стравинский. И мы должны это все отбросить, потому что боимся, ах, это все плохо? Нет, это было прекрасно! И очень интересно. Скажите мне, пожалуйста, чем для вас плох рэп? Это же остроумнейший жанр. Очень актуальный. А чем плох тяжелый рок? И я бы не сказала, что это вызывает отрицательные эмоции. У меня есть коллега-сердечница, когда ей становится плоховато, она включает «Роллинг Стоунз». Слушает с большим наслаждением. И ей становится лучше. Больше того, я сама считаю эту классику рока – хорошей музыкой. Наше ухо, особенно магаданского, не хочу сказать, обывателя, ну, малоподготовленного слушателя, привыкло к тональности.
А такие мудреные термины, как «додекафонная музыка», пугают его. Но, товарищи, этим явлениям уже больше ста лет. И все это живет и развивается. Это все – НОР-МАЛЬ-НО! Я не говорю, конечно, о каких-то псевдомузыкальных коллективах, о сатанистских рок-группах, это, действительно, извращение. Нет, я говорю в целом о музыкальных направлениях. Да, это разнообразные черты стиля. Это не похожие друг на друга композиторы. Мы знаем творчество Тихона Николаевича Хренникова, композитора-мелодиста, который говорил только о тональной музыке, о народных интонациях. Он был ведущим педагогом у нашего Владислава Золотарева. А Владислав усиленно интересовался «двенадцатитоновой системой», знаменным пением и осмогласием, а это уже не тональная музыка. А чем он закончил, мы все помним. В общем-то, загубили человека. Так что я совершенно не пугаюсь современной музыки, не критикую ее. Любое явление нуждается в изучении. Если кого-то пугает феномен «атональной музыки», так давайте его изучим, послушаем.
Ноктюрн на флейте водосточных труб
– А помните спектакль театра кукол Образцова «Необыкновенный концерт», где высмеивался оркестр с «водобачковым инструментом» и скрипящей дверью? Там еще дергали кошку за хвост. Вот такие эксперименты и авангардизм имеют право на существование?
– Ну, так это еще Мейерхольд делал. Это абсолютно не ново. Просто это звучит, как шутка. Не надо забывать, что развитие нашей отечественной культуры очень тесно связано с идеологией. И то, что было раньше, все было идеологически насыщено и пронизано сверху и донизу. Советская музыка должна быть, прежде всего, тональной, мелодичной.
– Вы имеет в виду гонения на Ахматову и Шостаковича за формализм?
– Вы вспомнили о докладе Жданова 1948 г., ну так это дело имело политическую подоплеку.
– Но если сравнить седьмую «Ленинградскую» симфонию Шостаковича с его следующей, восьмой, ведь это не сопоставимые произведения.
– А что вас удивляет?
– Седьмая пронизана величественным духом, она вдохновляла на борьбу с фашизмом, а восьмая оказалась слишком сложной для восприятия, формалистической, малопонятной широкой публике.
– Ну, так надо воспитывать (вздыхает) широкую публику. Да, седьмая симфония более ясна, она плакатного характера. А восьмая требует работы ума. Она меня потрясает. Я помню, мы со студентами изучали ее на уроке, и молодые девушки говорили, боже мой, сердце просто скручивается, болит от переживаний. И мы задались вопросом, а что же сам композитор ощущал, когда сочинял эту симфонию? Как он выразил боль, страдания нашего народа. Это гениальнейшая симфония.
Рекордный рост удоев под музыку Моцарта
– Елена Павловна, а что вы думаете об экспериментах, в ходе которых было установлено, что коровы лучше доятся под Моцарта, а пшеница лучше колосится под музыку Баха, но если им включать тяжелый металл, животные и растения заболевают и гибнут?
– Ой, вы знаете, меня это так смешит! Если мы слушаем Моцарта, Гайдна, Бетховена, то расцветаем и духовно, и телесно, лучше доимся и вообще долго живем, тогда скажите мне, откуда в поликлиниках сидят на приеме у врача скрипачи из симфонических оркестров? Бедный Евгений Светланов! Как он мучился язвенной болезнью. Откуда столько сердечников среди музыкантов? Ведь очень много дирижеров симфонических оркестров, не могу сейчас всех вспомнить пофамильно, умерли от сердечного приступа. Они же играли и Моцарта, и Бетховена. Это все смешно. Будем слушать только Гайдна, и новые зубы вырастут.
– Но ведь, наблюдая за молодежью, которая слушает экстремальные виды рока, можно понять, как влияет на нее шумовая и громкая музыка.
– Когда идет гормональное взросление, то молодежи и надо слушать такую взрывную музыку, снимающую психологическое напряжение. Я общалась со множеством друзей моего сына, когда он рос, и мы слушали вместе рок-музыку и обсуждали ее. Это все издержки надуманной проблемы отцов и детей. Мол, раньше молодежь была хорошая, а сейчас плохая. Чушь это все! В любой музыке, как и любом поколении есть и хорошее, есть и плохое. Но в целом бояться экспериментов и новаторства в нашем искусстве не следует!
На этой ноте мы завершили нашу беседу с Еленой Павловной, договорившись продолжить ее потом. Но, к сожалению, больше мне не представилось возможности поговорить с ней. Елена Лымарь – представительница уходящего поколения педагогов. И с ее уходом колледж искусств, словно бы, осиротел. Но светлая память и благодарность за ее уроки всегда будет согревать и вдохновлять всех, кому посчастливилось учиться и беседовать с ней.
Игорь Дадашев
Опубликовано в газете "Северная надбавка" 26. 10. 2016 г
http://berlin-09-05-45.livejournal.com/15084.html