В грибном тепле и сырости
на почве бытия,
что выросло, то выросло,
я сам ему судья,
могу себя помиловать,
могу и пренебречь,
настойкою этиловой
подпитывая речь
скабрезную, душевную
и паточную тож,
и с выкриками гневными –
реакцией на ложь.
В пределах допустимого
и я солгать не прочь,
но чувство неделимое
(хоть как его порочь)
не позволяет совести
перехлестнуть рубеж,
где тень разлуки кроется
и запах боли свеж;
где мне судить не велено,
чтоб не внести разлад
в прекрасное и целое,
не просто в перегляд!
«»»»»»»»»»»»»»»»»