Первый Консул белее альпийских вершин
И чернее дыхания Этны –
Сорок княжеств и сорок веков покорил
И в Париж возвратился к обедне.
Сорок амфор с вином из Тосканы привез,
Сорок лучших перстней из Египта,
Но поведал ему полураб-полупес
Чем его Жозефа знаменита.
Дрожь волненья в ногах, звон разбитых надежд,
Скатерть с яствами сброшена на пол.
Треск стесняющих душу казенных одежд,
Ярость сабли прошлась по гранатам.
Клочья порванных писем летят в камелек.
На жены приближенье в парадной -
Дверь дубовая хлопнула, щелкнул замок:
«Все, мадам! И мерси за «награду»!»
Дерзкий вздох: «Донесли». Удивленье в глазах:
«Это кто же виновник разбоя?»
Понимание: «Он». Осознание: «Ах!».
И стремленье видеть героя.
«Я…» - его кабинет как последний редут,
Ощетинилась гордость штыками.
Но недаром безумию славу поют
И желание женщины славят.
В одомашненной кошке неистовый зверь –
Коготки превращаются в бритвы,
Кулаки барабанят в закрытую дверь
И ломают любую защиту.
Если женщина жаждет увидеть его -
Будет поднято белое знамя.
Крепость пала под утро, он вышел без слов,
А потом было города мало…
Первый Консул белее альпийских вершин.
Он уже и в себе не уверен.
С той поры и ранжир, и советник один,
И сюртук исключительно серый.