Он был белый как лунь, как родные снега,
На которых он в детстве играл.
Ночью чёрной, безлунной под хохот врага
Он родное тепло потерял.
...Он искал, находил, находил и терял,
Обретая лишь краткий приют,
И на прочную нить три кольца нанизал
Тех, кто больше тепла не дают.
Он привычное тело бросал в разговор
Жадной стали и вечной вражды,
Пробирался с отравой во вражий шатёр
И по-заячьи путал следы.
За тяжёлые годы он понял одно:
Не имей - и не страшно терять.
Знал, что мало забвения дарит вино,
Знал, как мёртвым глаза закрывать.
Но когда закружился израненный снег
На дороге вперёд и назад,
Ясно понял: окончен отчаянный бег,
И никто не закроет глаза,
И в последний раз в жизни клинок обнажал.
Любовался на гладкую твердь.
Рукоять бечевой он к руке привязал:
Жил с мечём, чтоб с мечём умереть.
В искрах стали ничья не блеснула слеза
Средь чужих, тоже белых, снегов.
И на грани миров голубые глаза
Ясно видели древних богов.