С Монмартра свет струился вниз, на крыши,
негромкий, мелодичный, мягкий свет,
хотелось быть счастливой и бесстыжей,
да так, как не хотелось много лет;
крутить парижских улиц хулахупы,
смеяться и трепаться ни о чём,
не опасаясь быть смешной и глупой,
касаться пальцев, чувствовать плечо.
Все знать, но зачарованность лелея,
вновь подставлять лицо семи ветрам,
и декупажно нежностью оклеить
все кадры с Сакре-Кер и Нотр Дам,
под колоколец слова "мимолетность" ,
проститься и, за всё себя простив,
в забвеньи длить ту трепетную нотность,
что не сложилась в стойкий лейтмотив.
И пусть томит, пусть дольше не отпустит
в сиянии Монмартровских небес
рапсодия на коде послевкусья
из светлой грусти и из грусти без.