Снял очки, чтобы линзы очистить от
налипшей коросты посменных кадров.
И пока ночные огни вместе танцевали фокстрот,
я осмыслял, насколько ценны на улицах барды.
Всегда важно правильно подобрать слово,
ведь оно, прозвучав, застынет воспоминанием.
И не имеет значения, сколь старо оно или ново,
в будущем каждый возглас явит платформу и основание.
Иногда так хочется петь, протянув своим голосом ноту,
или изобразить на холсте весь спектр эмоций, взяв в руки кисть.
Но я могу лишь назойливо писать рифмой, изливая потоком
свою жалость о прошлых мечтах, которые не сбылись.
И возникает довольно странное ощущение, как будто
что-то изменилось вовне, будто бы мир стал куда более узким.
Пусть с точки зрения объективных масштабов это абсурдно,
но я все же считаю, что мир сужается от человеческой перегрузки.
И даже это доступное и неограниченное изобилие
не позволяет мне выделить ни одного человека для себя лично.
И нужда в новых людях есть своеобразная памятка о бессилии,
и о том, что мое положение вскоре станет критичным.
Как известно, Дьявол сокрыт в деталях, в вещах, чей сорт,
пожалуй, даже уже не третий: власть принадлежит мелочам.
И талант, если и был, то, кажется, что с недавнего времени стерт:
даже читаемое вами стихотворение вымучено по частям.
Говорят, что поэзия есть не инструмент сублимации, но, скорее,
иная форма реальности, нашей действительности парафраз.
Я своею бледной рукой изрекаю слова, кои мне сознание веет.
Я привношу в поэзию чувство меры, тем самым лишая ее прикрас.