В самом грязном заведенье Праги,
В чьих стенах клубился жуткий гнус,
Где гостили воры и бродяги,
В кружки пива окуная ус.
Пред рассветом совершилось чудо,
Равное пришествию Христа:
На кушетках два творца этюдов
Пробудились от хмельного сна...
И случилось так одномоментно ,
Их сердца пронзил вселенский дух.
Ставни окон хлопнули от ветра,
Издавая полухриплый звук.
На глазах двух братьев Льва и Яна
Восхищенья слезы собрались
А следы трех суточных гуляний
Со скочили с их прекрасных лиц.
На друг друга не взглянули даже,
Музыканты рухнули на пол
И весь час три вороха бумажных
Рассекали бешено пером.
Их лопатки изредка касались,
А следы чернильных мелких брызг
Окропили каждый влажный палец,
Пьяниц павшим пред искусством ниц.
Обессилив, уронили груди
На паркет изъеденный жуком...
Вскоре в залу потянулись люди,
Выползая из щелей и нор.
Созерцали гости и путаны
Угоревших будто бы творцов,
Окружал лежавших в центре зала
Плотный круг исписанных листов.
Солнце обличало пыль в каморке;
Уж к заутренней звонил набат,
Средь глазеющих все понял только
Иностранный, Венский музыкант
Он взглянул на нотные станицы,
Побледнев и выпучив глаза
Подкосились ноги у австрийца,
И сползала по щеке слеза...
А потом вся публика рыдала,
Скверный дом наполнился за миг
Гражданами самых высших рангов,
Позабыв о сане, духовник...
Окрестил кабак, как "Свято место".
Каждый житель Праги захотел
Посетить торжественную мессу,
Что вершилась вне соборных стен.
И виной тому два музыканта:
Чуть очнувшись сели за рояль.
Ловкость рук и магия таланта
Превратили дом публичный в Рай!
То не музыка, а голос Бога
Отражался от облезлых стен ,
И ценой всеобщего восторга,
Наполнявшего такой бордель,
Обладатели небесной власти
Захотели людям доказать:
Роза может вырасти из грязи.
Может в ладан превратиться грязь.
Нам толкуют: будьте же мудрее
И не брезгайте ничем... Никак!
В каждом деле соблюдая меру,
Посещайте церковь и кабак!