Мы все плывём по жизненной реке
Борясь с теченьем, сторонясь стремнины.
Кто в корабле, кто в утлом челноке.
Считаем дни, справляем именины.
А мимо проплывают берега,
там за кормой в туманной дымке тая.
Их тут же скроют времени снега.
Лишь памятью сквозь годы прорастая.
Уездный город. Пыльные дома
глядят на ленты улиц немощёных.
Пронзаема луной ночная тьма
царит на площадях не освещённых.
Есть на Руси такие городки. Сбегают к речке хлебные амбары.
Вздыхают пароходные гудки
мечтая о причале и.... пожары.
В единый миг. Из просто уголька,
подхваченного ветром шаловливым.
Выплёскивалась пламени река.
Неслась вперёд течением бурливым.
Брала в осаду улицы, дворы.
Вокруг домов кольцо своё сжимая,
Их превращала в жаркие костры.
Ни стонам, ни молитвам не внимая.
Когда ж она, пожрёт сама себя-
стоят вдоль улиц чёрные берёзы.
И жерла труб, в безмолвии скорбя
роняют вниз дымящиеся слёзы.
И лопнула в тот миг терпенья нить.
Устав сносить события лихие.
Решили люди что то изменить.
Что б дать отпор бушующей стихии.
На маленькой площадке, на ветру
и как всегда во имя человека.
Несёт свой крест и в стужу и в жару
пожарный девятнадцатого века.
И с этой деревянной каланчи
он видит всё, от края и до края.
Как блещут солнца яркие лучи
на куполах церквей огнём играя.
Но вот вдали увидел постовой-
зловещий дым пол-неба занимает.
Он в колокол трезвонит сам не свой.
И ввысь шары тревожные вздымает.
Коварен рок. Безжалостен и груб.
Но пусть плюёт в лицо судьбина злая.
Сияя медью водоливных труб.
Летит вперёд дружина удалая.
Мчит пристяжной. Удила закусил.
Изгибы улиц в беге распрямляя.
И скачут кони из последних сил,
кровавой пеной путь свой окропляя.
Минули годы. Времени узлы,
так много раз по всякому сплетались.
Коней сменили красные ЗиЛы,
вот только люди прежними остались.
Товарищ. Слушай. Оглянись назад.
Стоит. Не ждущий славы и успеха.
На каланче, как на посту солдат.
Пожарный девятнадцатого века.