Укутанный саваном пыли, забытый навек
Твой дом, приговор, обречённое логово зверя;
Неясное чувство безмолвно рождается в теле,
При этом грозя пополам расколоть оберег
Хранимый тобой горячо под замёрзшим стеклом,
Блестящий порой столь пленительным светом загадки:
Он тлеет внутри, отпечатав свой яд на сетчатке,
Но ты не уверуешь в это в молчанье немом,
И будешь смотреть, как он странно похож на цветок,
Еще не успевший пустить глубже корни под сердцем.
Когда же ты был столь покорным и слабым младенцем,
Он цвёл, осторожно вбирая твой жизненный сок.
Однако всегда оставалось чуть-чуть для тебя,
Всё то, что могло поддержать негасимое пламя;
Когда-то вы бредили оба безумными снами,
Не эти ли сны отражали всю суть бытия?
Быть может, и впредь оберег был бы смыслом твоим;
Так ласково грея согбенный, отвергнутый разум.
Но кто же посмел стать причиной коварной заразы,
Что после себя оставляла лишь тени руин?
Чернее базальта мерцали глаза у ворот
А локоны цветом, как лён, трепетали от ветра:
Застывший вопрос сотрясал всё, что было запретно,
Нарушив безмолвие; самый высокий аккорд,
Который всецело сумел отразить хрупкий дух
И имя его расцветить самым истинным блеском,
В нём всё, что ему не хватало под сводом небесным,
К чему опрометчиво был до отчаянья глух.
И выбор скалою навис. Отчего отделить
Свой образ и мысли, кому же поверить всецело?
Цветок багровел, а базальты мерцали несмело,
Они не сумеют свой подлинный облик сокрыть.
01/11/16