В самый лютый январский мороз,
Воробьи на лету замерзали,
Ей на свет появиться пришлось,
Не для радости, а для печали.
Ночь стояла холодная, звездная
И Зима для нее стала Крестною.
Что за умник додуматься смог,
Для какой зашифрованной цели,
Положить теплый, карий цветок
В ледяные ладони метели,
Подчиняя ее неизбежности,
Не досталось ей ласки и нежности.
Прекословить никто не посмел,
Да и не было в том интереса.
Огонечек внутри еле тлел,
Не имея ни силы, ни веса,
Но, как жизнь не случается лишнею,
Сохранился по воле Всевышнего,
Сам в себе, для себя изнутри
Шла невидимым фронтом работа
И казалось из глаз говорит
Неподвластное разуму что-то.
Не терзала семейство капризами,
Взгляд младенца до кости пронизывал,
Залезал, как непрошенный гость
В потаенные дебри сознанья,
Прожигая натуру насквозь,
И хотелось искать оправданья.
Так испуг не давал волю жалости,
Мать ребенка кормить отказалася.
Эта пища сиротских детей -
Подслащенная хлебная тюря.
Только бабка смотрела за ней,
Сквозь очки слеповато сощурясь.
И молясь, день за днем все угрюмее,
По совету золовки игуменьи.
Очень длинный бы вышел рассказ,
Очень грустный и мне надоело
И Зима пишет новый Указ,
Ей до этого вовсе нет дела.
Вот и первое утро морозное!
Ты за мною пришла? Здравствуй, Крестная!
2015.