Дыханьем метнется в угол комнаты
изморозью оставив скользкий след,
на голове убор, осенними узорами
в янтарный камень затачен на век.
На век, доколе помнят и в архивах памяти
отпечаток свой оставишь у инкогнито.
Изуродавано сердце шрамами, за-то изыскано одетый,
успел у хамелеона одолжить совета и на лице уже не прочитать.
Цветенье глаз затмение закрыло
и выдавив улыбку напрягаясь душу рвать, ищя всему пути мотивы.
В углу представить больно поверженного ниц,
его последнии секунды только боль приносят.
И тень, своими языками, снимает слой за слоем сотни лиц,
а тот лишь тихо просит