Когда мужья уходят к молодым,
Не бес в ребро, не признаки разврата,
Скорее адекватности утрата
На горе головам своим седым.
Природу не обманешь, и когда
Приходом неминуемым «кондратья»
Оплаченные разомкнув объятья
Проявятся забытые года,
То лучших дней для смерти не найти.
И это несомненно Божья милость,
Когда внезапно жизнь остановилась
В границах счастья твоего пути.
Как вариант – неполный паралич,
Сознание бессилья, безнадеги…
Любовный челн разбился о пороги
Его годов. Как одинокий сыч
И он один. И как не хороши
Минуты запоздалого прозренья,
В ее глазах он видит нетерпенье
И холодок уже чужой души.
Потом уходит навсегда она,
Не пряча подступившую брезгливость,
К иным брегам, а бывшая жена
(Есть, есть на этом свете справедливость)
Идет спасать, как тот самарянин.
Воспоминанья забивают запах
Гниющих тел, а смерть в костлявых лапах
Не крепко держит « рыцаря седин».
В свой бывший дом как после похорон
Заходит, до конца не понимая,
Зачем с ним эта женщина чужая,
Которой возвратил его Харон?
Благоухая свежестью белья,
Она мостит супружеское ложе,
Хоть понимает: он уже не может…
Пусть без любви, а все-таки семья.
В ее груди клокочет торжество,
Но будь бы у нее и власть, и сила,
Ту, молодую, что его сманила,
Прибила бы ее за воровство.
Он молча смотрит в сторону окна,
Заложник обстоятельств и метели,
Нет женщин, нежеланнее в постели,
Чем спасшая вас бывшая жена.
Она ему хужей, чем медсестра,
Он любит ту, молясь ей, проклиная,
Уже на этом свете обгорая
В огне грядущем адского костра.
День, ночь и день, неделя, месяц, год…
Просвет не виден в будущих событьях.
Что в этом мире может примирить их?
Быть может одного из них уход.
Но есть и те, которым повезло.
Дом, дети, патриарх седоволосый,
И юная жена не смотрит косо,
Семейный мир, завистникам назло.
Запретный плод чем дальше, тем милей,
Себе не выбрав брачную обнову,
Я верен данному когда-то слову.
А остальным? Храни их Гименей*!
*Бог семьи.