Смеркается, и всё, что не успеть,
как лишний слог, оторванный от слова
переношу на новую строку
наследством умирающего дня.
Темнеет небо, угасает медь,
становится насыщенно-лиловым,
как ежедневно на моём веку,
как после окончания меня.
И двойственность непоздних вечеров
я чувствую - и сладостью покоя,
и сумрачной тревогой на душе
от солнца, уходящего во тьму.
Мне кажется, я слышу вечный рог,
трубящий за далёкою рекою
о том, что не воротится уже,
о том, что не подвластно никому.
Я слышу эти ноты в тишине
и летнего прогретого заката,
и зимней дымки - длинной и седой,
и чёрно-серой хмари ноября.
И вот невольно думается мне
о том, что всё закончится когда-то,
но этот слог, висящий над душой -
гарант бессмертия календаря.