Я помню чудное мгновенье…глава 32
Она ждала его у входа в Макдональдс. Она уже выпила кофе и мысли что закрутились в её голове заполнили девушку, и волшебным образом превратили в настоящую секс-бомбу. Голод. Сексуальный голод просто выносил мозги – она не могла ни о чём думать. Вспомнила своего парня, как она его называла, который впервые сделал с ней это. Она тогда ещё школьница повела горожанина в малинку.
– Ягодка-малинка! – смеялась она, соблазнительно кидая сладость в рот. Он ей нравился. Причём очень. Да и был для её чего-то вроде экзотического фрукта, который обязательно стоило попробовать. Деревенские ухари с их залихватскими выпендрежами, где каждый бил себя в грудь – «Я самый-самый лучший горилл!» несколько поднадоели. Она уже насытилась новизной первого секса, ревности и проч. Впереди был одиннадцатый класс, и она твёрдо решила, что будет поступать высшее учебное заведение. Она уже изучила местных и ей хотелось попробовать чего-то новенького.
– Ты сладка-ягодка малинка, – напевала она, поглядывая на него. И он подошёл. Тогда ещё не осознавая этого, она изменила своё отношение к сексу. Если раньше шла борьба: любовь – соперничество, кто кого перехитрит, то теперь стало всё иначе.
– Ты такая красивая девушка, – молвил он.
– Хочешь, чего? – с грубой деревенской прямолинейностью красотки поинтересовалась она. – Тогда почему не просишь? И, кстати, просьбы принимаю только на коленях!
– Ах, вот как ты любишь! – усмехнулся он, – гордая!
– А ты как думал!
Он же подошёл и встав на колени и стал целовать бёдра Марии. Тогда, совсем юной Марии было это в диковинку. Однако она не смутилась, и продолжала, как ни в чём ни бывало напевать:
– Ягодка-малинка, сладкая моя, ягодка малинка, я люблю тебя!
Перекликались в густом кустарнике зарослей подруги что пришли с ними: Татьяна, Ленка и Надька. Светало – начинало припекать яркое летнее солнышко рассеивая последние капли утренней прохлады. Заливались славя мир соловьи. В воздухе разливался запах от листьев малины дурманя и пробивая тело на пот.
– Ягодка-малинка, – пела Мария, даже тогда, когда он погрузился головой под юбку, а потом отодвинул её беленькие трусики, и проник в её пещерку языком.
– Что ты делаешь? – растерялась вначале Мария.
– Хочу прочитать тебе стих Пушкина «Я памятник воздвиг тебе язкотворный!»
– Хорошо, – беспечно бросила тогда она.
И он прочитал ей этот стих, а потом «я помню чудное мгновенье». Маша впервые поняла насколько прекрасно чтение классики в руках… точнее в губах мастера. Особенно, если Мастер работает в нужном месте. Впервые прочувствовав характер рифм, их смысловую и ритмическую значимость на разных этапах движения лирической темы. Более того, когда он оторвался и попытался встать она, никогда не любившая классику, тем более Пушкина и Лермонтова, попросила продолжить чтение!
– А как же ягоды…я ничего не соберу? – спросил он. Всё его лицо было, как после утреннего умывания.
– Я отсыплю тебе, чтобы подруги не заподозрили.
Маша пела и пела. Порой сбивалась с ритма песни, но продолжала петь. Тогда, правда ему пришлось некоторое время пособирать- она не могла полноценно отработать за двоих.
– Мозоль на языке натёр, – сказал он отходя от неё, – надеюсь мои старания зачтутся.
– Конечно, – беспечно бросила Маша.
Потом он не раз встречался с ней, но Мария просила его только самое вкусное, она мол, ещё не созрела до самого серьёзного момента, и ему нужно потерпеть…немножко…Он верил. Поэтому и уехал, не солоно хлебавши… точнее…в общем секса с ним не было. Не удивительно, что заявления Ромы о зализывании ранки у неё вызвало такое возбуждение. Она полночи грезила, как этот губастый Рома сделает ей. Хотя до этого было много возможностей проявить себя в этом у других парней. Но это были только возможности. Реальная, как она считала Честь, выпала на его долю.
Продолжение следует