Торчок у Леты, свой клоачный лайф
блюди, не квася ядовитых трав.
Ведь Прозерпина не оценит кайф, -
еще сблюет, тебя поцеловав.
Не собирай коллекцию в шкафу
Смертельных тварей крыльев и чешуй,
В чернильной склянке опий исчерпав.
Бросай инфаркта жесткую инфу,
И черепушку шлемом опрессуй,
Ведь гололед платить не будет штраф.
Люби и пестуй девушку свою,
кэшбэком чувства разгоняя стресс,
а если скажет - больше не люблю,
любуйся, как плывет за понторез.
В шипах наручник томно разомкни,
На слэнге шлягер всмак перетемни.
Антиулыбку молча виновать.
Когда в цвету - цветок, хоть взбелени,
а облетит, тут нет твоей вины,
На то Психея, чтобы психовать.
Меняют свойства милота и жесть,
преодолев границы полноты.
Мы никогда не повторимся здесь,
но вяжет вкус. Названье скажешь ты.
И если ты по молодости лет
раздавишь виноградину во рту,
эпитет фрукту подобрав для мяс,
Не береди мне меланхолий бред,
Не нужен к пальмам боинг или ту -
ведь под тобой оседланный Пегас.
Первая редакция:
До Леты шаг, но, заклинаю, нет,
Отравы ягод волчьих пожалей!
Уст Прозерпины беспробудный след
На хладном лбу – несто;ящий трофей.
Не пестуй тис вечнозеленых мук,
Психее плащ мертвоголовых крыл
Не примеряй, совиных кущ тиски
Не делай гуще, замыкая круг
Всеядной тени. Хоть бы и постыл,
Не жертвуй мраку огнь своей тоски.
Но если Меланхолии крыло
Рыданьем тучи небо заслонит,
Холмы в цветах, склоненных тяжело,
Удочеряя саваном навзрыд -
Блажен, кто к розе горестно приник,
Волны соленой радугой согрет,
В саду пионов пиршество постиг;
А милой гневом исказится лик,
ее руки касаясь, ловит свет
очей бездонных в молниях густых.
Ведь Красоте придется умереть.
И Радость пальцы поднесла ко рту
В прощальном жесте. А Блаженство встреть -
Пчелою боли перейдет черту.
Во Храме Счастья скрытый есть придел
Где Меланхолий дышит тайный пыл.
Кто радость виноградинкой размял
На языке, всю горечь претерпел,
Всю мощь ее, сих свойств не утаил,
хоть в облаках недосягаем стал.
Рис. С.Орлова