Любимые стихи современников и друзей

Мои любимые СТИХИ РАЗНЫХ АВТОРОВ
(почти гениальные)


Вот ОЧ-Ч-ЧЕНЬ ХОРОШИЕ СТИХИ… правда, некоторые необычным способом графически оформлены… Я бы этого поэта (Алекс ГАБРИЭЛЬ) поставила в первую десятку лучших современных поэтов. На мой взгляд, он не просто вровень со светлой памяти Бродским, а во многих своих стихах даже ВЫШЕ…
     Карина


   Alex Gabriel
Лето прошло. Как, впрочем, и всё пройдёт .
Медленней ход часов, и спокойней думы...
Верные старой спайке, который год
с осенью дружно дуем в одну дуду мы.
Там, где сентябрь торгует дождём с лотка
и раздаёт прохожим охапки листьев,
хочется вновь с другого начать витка,
душу свою от тёмной тоски очистив.
Осень-рыбак, со мной раздели улов,
чтоб наступило завтра же на восходе
время простых, не сказанных прежде слов
и — в резонанс — таких же простых мелодий.
Вслед за сезоном-пыткой — сезон-лубок.
Люди вернулись в кельи, вернулись в блоги...
Грусть порождает слово, а слово — Бог:
с этим давно не спорят другие боги.
Тонкою паутинкой осенний сплин
пал на мои мечты, на мои аллеи...
Белые чайки, сбитые в ку-клукс-клин,
держат свой путь в края, где всегда теплее.
Выйдя под дождь и воздух вдохнув сырой,
блик синевы замечу на горизонте...
Осень, прошу, опять надо мной раскрой
новой надежды лёгкий прозрачный зонтик.
2010



АЛЕКСАНДР ГАБРИЭЛЬ, США, Бостон

Вечный поиск пути - не такая простая наука;
и пускай никогда мне небес не познать благодать,
но всего-то и хочется - света. Прозрачного звука.
И уменья принять всё, как есть, не пытаясь понять.

-------------------

АЛЕКСАНДР ГАБРИЭЛЬ, США, Бостон

   "Нам открыты в счастье визы, в край, столь многими забытый. Смейся, пой, пиши сонеты, будь то присно или ныне. Я свой старый телевизор раздолбал бейсбольной битой. Ты сложила все газеты и спалила их в камине.
 
   Осиянный добрым светом, аккуратный и умытый, по стезе спеша незыбкой и вдыхая воздух спелый, я приду к тебе с приветом рассказать, что волки сыты; ну а ты в ответ с улыбкой сообщишь, что овцы целы.

   Дам тебе я листьев ворох, анекдотов распечатку, угощу огромной грушей, в чем-то даже атипичной... Я построю сто заборов, подложу под них взрывчатку, чтоб никто не мог нарушить наше счастье в жизни личной.

   О печалях зря не парься, в жизни мало ли пустого... Не наполним разум вздором, не на то нам нужен разум: мы сыграем в двадцать пальцев на рояле хит Крутого и подключимся к приборам с веселящим резвым газом.

   Всё могло бы быть окэй, но трудно спрятаться от драмы. Нелегко дойти до сути, лишь любовью сердце грея... Где-то золото Маккейна, где-то платина Обамы, где-то хитрый мистер Путин с Южной водится Кореей.

   По больному нам, баранам, бьёт с оттягом век-кудесник; он настоен на обмане и плодит детей обмана... Над лукавым Тегераном гордо реет буревестник; практикуют христиане изучение Корана.

   В наши лица смотрят танки, черти пялятся с амвона. Всё грустней кино Кар Вая, всё мертвей земные нивы... Рядом лопаются банки. Оглушительно. Зловонно. От надежд людских скрывая ощущенье перспективы.

   Всё смешалось в этом доме: вкусы, расы, пропаганда...  Глянь-ка: дьявол носит "Прада" и часы на нём из Берна. Мы остались на пароме, но ко дну пошла команда. Всё хреново, это правда. Но не вешаться же, верно?

   Мы ещё успеем - яда. Или там - лоботомию. Или дуло пистолета. Или окись углерода. А пока - лечиться надо.  Мы пойдем на "Маму Мию".
Мы побудем в брызгах света и в скоплении народа. Ведь не наш черёд бояться и глядеть тоскливо в Лету. На, глотни немного грога да отведай ягод мякоть... Кстати, в звании паяца ничего дурного нету.

   Улыбайся, ради Бога. Мы еще успеем - плакать. Мы до горя не охочи в депрессивной тусклой блажи... Пусть летят дела и даты, пусть слова совьются в строчки! Всё темнее дни и ночи. Ну и что? Ведь неспроста же нам завещано когда-то - не пропасть поодиночке".


АЛЕКСАНДР ГАБРИЭЛЬ, США, Бостон
Гениальный стих!

Хороший день

Был день как день. Такой же, как всегда -
спокойный, как усмешка аксакала.
И в лужах изумрудная вода
на наши окна "зайчики" пускала.
Умывшееся струями дождя,
себя дарило небо без утайки.
Над берегом, безудержно галдя,
парили недокормленные чайки.
И тучи унесло, и ветер стих...
А я, слова теряя в птичьем гаме,
искал и находил в глазах твоих
тепло, еще не ставшее стихами.
И время замедляло резвый бег,
смеялись небеса, и дети пели...
И длился день. Тянулся, словно век,
прекрасный
предпоследний день Помпеи.


 
далее – cнова АЛЕКСАНДР ГАБРИЭЛЬ: 

Жизнь съёжилась, как вера святотатца,
дыханье затаив на полпути...
Ушло лишь то, что не могло остаться.
Осталось то, что не могло уйти.
Я, том стихов придвинув к изголовью,
шепчу в пространство предстоящих дней:
Удачи Вам, живущие Любовью,
и мне, с моею памятью о ней…
 -------------------------

За праздничным окном летит игривый бал,
в морозной полутьме - прозрачней звуки вальса...
Печальна доля тех, кто без вести пропал.
Ещё печальней - тех, кто без вести остался.
Любой из них к судьбе безрадостной привык...
И, отнеся себя к несчастной низшей расе,
они и не живут, а пишут черновик,
пролог для жизни той, которая в запасе.
Незримый их девиз - не греться и не греть,
ни в чем не отличать заката от рассвета...
Потупясь. Вдоль стены. То впроголодь, то впредь -
поверив, что в конце зачтется им за это.
За ними без огня влачится бледный дым,
кроящий им судьбу по тусклому шаблону.
Прошу тебя, Господь, не дай мне стать таким.
Не влей меня, Господь, в их серую колонну.
Пусть мимо не пройдет веселый карнавал,
и фейерверком ввысь взлетают звуки вальса...
Горюю я о тех, кто без вести пропал,
но не хочу быть тем, кто без вести остался
---------------------------------
      
  И ещё - АЛЕКСАНДР ГАБРИЭЛЬ
  Как хорошо, что ты вполне живой, что двигаешься за обозом следом. Ты как бульвар, присыпанный листвой. Ты как подарок, спрятанный под пледом.
  Ты в точке А. Всё там же точка Б. Мелькают дни при свете монитора. Кто виноват, что ты избрал себе замедленный режим самоповтора?
  Ты старше, старше, но всё так же сир и не привычен к драйву и форсажу. Макропулоса дивный эликсир не поступает, хоть убей, в продажу.
  Совсем неплохо, что не твой финал - быть радостно повешенным на рее. Да только самый серый кардинал тебя ни на оттенок не серее.
  Не с теми ты дружил, ласкал не ту, латал борта от перманентной течи... Но в каждом крике слышалось: "Ату!", и сразу шея втягивалась в плечи.
  Ты прошагал, наверно, пол-Земли, ты строился "свиньёю" (в смысле, "клином"); но просто шел, куда тебя вели на поводке привычном и недлинном.
  Дни-близнецы, как чётки, теребя, ты верен делу самоплагиата, и с преданностью смотрит на тебя твоя судьба. Ручная, как граната.
  Но верить в то, что ты так страшно прост, никак нельзя. Ну разве только спьяну-с. Ты флюгер, переплавленный в форпост. Двудонный чемодан. Двуликий Янус.
 
  Вы разошлись, как в море острова, как с истиною ложь, как Сена с Марной. И твой повёрнут профиль номер два к другой Вселенной. Перпендикулярной.
 
  А там ты - шаловливый шевалье, знакомый и с веселием, и с гневом. Тяжелые жемчужные колье ты возвращаешь праздным королевам.
  Штурмуешь то Монблан, то Эверест, склоняешь недоступных к поцелую и никогда не движешься в объезд, когда добраться можно напрямую.
  Ты Одиссей. Ты повсеместно зван. И плачет Пенелопа на Итаке, когда ты разрезаешь автобан на гоночном могучем "Кавасаки".
  Неповторим ты в выраженье чувств, наград и восхищения достоин: не только весельчак и златоуст, но и к тому ж неустрашимый воин.
  Твой тёплый хрипловатый баритон не разольётся в рефлексивном стоне... А снизу смотрит офисный планктон, завидуя при этом по-планктоньи.
  Не с ним ты от восьми и до шести, не с ним ты накатить готов по двести, ведь у тебя по-прежнему в чести дворянские понятия о чести.
  Сражаешься, смеешься на пиру, у дамы просишь искренне прощенья... И жизнь свою листаешь поутру... В который раз. Без тени отвращенья.
...
  Живут в одном плену герой и лох, с одною кровью и с одною кожей. Гибрид из них двоих не так и плох, вот только, к сожаленью, невозможен.
  Им поздно драться за любую пядь с упрямством театрального паяца: один из них обязан побеждать, другой из них обязан покоряться.
  И вроде бы простой расклад таков, и вроде здесь не надобен оракул: у шевалье должно быть сто очков, зато у оппонента - кот наплакал.
  Да вот - увы... И всё наоборот. От логики остались только крохи... И в битве двойников сильнее тот, кто лучше соответствует эпохе.


И ещё тот же автор - АЛЕКСАНДР ГАБРИЭЛЬ:
 
All WE NEED…

Я отнюдь не прошу,
          чтобы мне соглашательно вторили;
пусть и физик, и лирик
          останутся вновь при своих.
Я безбожно смешаю
          капризные краски истории,
гладиаторский бой
          променяв на вокзал для двоих.
Поживём в новом мире,
          где войны не стали рутиною,
набросаем на холст
          самых дивных в палитре мазков
и увидим, что больше не спорят
          алькОв с гильотиною,
потому что в их спорах
          всегда побеждает  алькОв.
Глянь-ка: в небе Венера.
          Чиста и прозрачна к утру она –
как промытый невиданный жемчуг,
          как пушкинский слог...
Отпускаю на ветер истерики
          Мао и Трумэна,
забираю в копилку
          влюбленных простой диалог.
От фантазий таких не устану,
          признаюсь по правде я;
пусть любовь, как река,
           размывает устои плотин,
и бросает гвоздИки 
           на меч императора Клавдия
самый вечный из хиппи на свете -
           Святой Валентин.

  И ещё Алекс ГАБРИЭЛЬ:
 
А нужно-то всего? Пускай в телеокне
парадный генерал в глаза не смотрит мне
и мне не говорит, что делать должен я,
чтоб в лапы не попасть вранья и воронья.

А нужно-то всего? Спокойный взгляд вперёд,
где нерожденный внук глаза сонливо трёт,
в края, где мы себя навек себе вернём,
в края, где тихий пруд и лебеди на нём.

А нужно-то всего? Шумливый хор друзей,
прохладный Пантеон, могучий Колизей,
и чтоб не злили глаз различием кровей
ни Рамбла, ни Арбат, ни Гиндза, ни Бродвей.

Не веря "калашу", а лишь карандашу,
чужого не хочу, о многом не прошу.
Ведь нужно-то всего? - прохлада и прибой
на странном берегу, где вместе мы с тобой.

АЛЕКСАНДР ГАБРИЭЛЬ, США, Бостон

  Мне по жизни всегда тяжело с дураками, не понять мне победного их естества. Где ни встречу их - в Бостоне, в Риме, на Каме, - я ломаюсь. Пасую. Теряю слова. На их фоне литом я - разорванный в клочья. И летят в никуда, словно пух с тополей, все тревоги мои, все мои многоточья мимо тех, для кого одноточья милей. Дураки не умеют высчитывать шансы, им достаточно в спектре лишь пары цветов. Ну а я так затейливо верю в нюансы и так страшно к ответам простым не готов. Я нелепым галопом скачу по манежу; мне комфортно, как будто корове на льду... Семикратно подумав - я вряд ли отрежу. А отрезав - на "нет" от сомнений сойду. Хорошо им - красивым, простым, белобровым; направленья у них - только север и юг. На моих же дорогах свихнулся бы Броун, заблудившись на тропах, заверченных в круг. Тяжело на балу. Тяжело после бала. Неприглядна жара. Безобразны дожди. Вечный поиск решений... Хорошего мало в старом шахматном правиле: "Взялся - ходи".
  В нервотрёпочных буднях, в их шуме и гаме, ежечасно с добром соревнуется зло. Мне по жизни всегда тяжело с дураками. Им, наверное, тоже со мной тяжело. Все беседы у нас - "До свиданья!" и "Здрасьте!"; мы друг друга навряд ли заденем плечом... Мой хронический вирус житейских несчастий их иммунным системам, считай, нипочем.
  В остальном - мы по тем же гуляем бульварам и глядим, как уходят июльские дни... Право, лепо ли мстить неразумным хазарам лишь за то, что не слишком разумны они?!
  Тут копи, не копи - а судьба раскулачит. Что ни делай, а в трюме откроется течь... Раз уж "счастье" и "разум" - антонимы, значит, вся игра изначально не стоила свеч.
  Но метания эти подспудны. Бесшумны. Единица, дрожа, изгибается в ноль. В обывательском крике: "Ты чё, больно вумный?!" к слову "ум" не случайно приставлена "боль".
  Болевые рецепторы резво затронув и освоив страданий земных буквари, вездесущие сто миллиардов нейронов планомерно взрывают меня изнутри.
...
  Но покуда живу, никому не мешая, не встревая в бои, не плывя за буи, - мне осталась надежда. Одна. Небольшая. На нее лишь одну упованья мои.
  Надоело искать оправданья фальстартам и держаться за древки привычных знамён... Я умён - по обыденным чьим-то стандартам. По высоким стандартам - не слишком умён.
  Ну а значит - не всё так печально и тускло, и финал постановки не так уж и скор: я не знаю, о чем говорил Заратустра и не знаю, о чем промолчал Кьеркегор.
  Слишком рано смотреться в глубины колодца - оптимизма из чаши хлебнуть бы сперва... Мне по-прежнему Борхес никак не даётся, да от Пруста ужасно болит голова.
  От высокой культуры мне только убытки. Я не то чтобы неуч, всего лишь простак - и совсем соловею от музыки Шнитке, и Кандинский мне что-то не близок никак.
  Надоело кровавыми плакать стихами, полагаясь на прихоть тревог и молвы...
Дураки, я весь ваш. Всей душой. С потрохами.И хочу быть счастливым, как счастливы вы.


И ещё АЛЕКСАНДР ГАБРИЭЛЬ – шуточные «габики»:

"Габик" (по аналогии с губермановскими "Гариками")...
 *  *  *
Засунув папироску в рот,
сверкая стиранной рубахой,
намедни вышел я в народ,
но был народом послан на ...
 *  *  *
Я иду дорожкой склизкою,
я дурным примерам следую,
и религию бабтискаю,
где могу, там исповедую.
 *  *  *
Мы, рабы своих эмоций, запираем к правде двери;
так истории усмешки превращаются в оскал…
Ведь планировал же Моцарт отравление Сальери,
но в волнении и спешке осушил не тот бокал!
 

  И не "габик", но тоже с улыбкой:
        Нытик
  Понедельник, мая 21, 2007
Ночь черна, Фортуна зла, на исходе силы…
Неважнецкие дела, голубь шизокрылый…
Истощилась даже злость, истончились чувства…
В домино одна лишь кость – дублик “пусто-пусто”.
Жисть ушла, увы и ах, превратилась в муку…
И во всех земных прудах – лебедь раком щуку.
Грусть-тоска стучит в висок, ветерок в кармане…
Мне известен адресок кузькиной мамани.
Бог творил мою судьбу, полон мыслей нежных,
но видал меня в гробу в тапках белоснежных.
Я, обиды не тая, понимаю Бога:
у него таких, как я, безобразно много.
Бесконечная фигня – оттого и ною…
Те, кто любит не меня, те любимы мною.
За спиною – лай собак, горести да плачи…
Я, пока искал черпак, опоздал к раздаче.
   --------
 

И ещё АЛЕКСАНДР ГАБРИЭЛЬ, США, Бостон
ОЧЕНЬ МНЕ СОЗВУЧНО (Карина)

Когда отравит душу горький яд, бездушный, словно суп из концентратов - уехать в глушь, куда глаза глядят: в какой-нибудь Саранск или Саратов. Сбежав от ощущения беды, привычного во всех знакомых лицах, в гостинице, в которой нет воды горячей, ненадолго поселиться; подольше спать, не соблюдать режим, пожить хотя б чуть-чуть идеей вздорной... А вечером неброским и чужим гонять чаи с безликой коридорной; забыв дела, привычки, времена, сойти в конце концов с опасной кромки, а утром из сквознячного окна следить за танцем спятившей позёмки; не слушать то, что "ящик" говорит и спрятать от себя дурные думы, а днём бродить какой-то местной стрит - безлюдной, как пустыня Каракумы; от холода вжимаясь в воротник, в карманах прятать зябкие ладони... Лишь только б не неслись по кругу кони, и узнаванья не иссяк родник.

У каждого - свой личный выбор бездны, поди вмести резоны в краткий спич. Есть многое на свете, друг любезный, чего умом холодным не постичь. Не знаю, что нам предки завещали, но правда примитивна, чёрт возьми, и так, как обрастаем мы вещами, мы обрастаем близкими людьми. И кто добра желает нам? - они же, они же наполняют каждый час, и с каждым мигом делаются ближе, корнями глубоко врастая в нас. Они спасут от ведьм и василисков, уберегут от нищенской сумы. Они так близко; боже мой, так близко! - что задыхаться начинаем мы. И нам порой нужны свои литавры, своё - какое б ни было! - житьё. Ведь мы пока что люди, не кентавры, и нужно нам хоть что-то, но своё. Чтоб душам не страдать неурожаем (а мы же урожаем дорожим!) -

мы от своих на время уезжаем. Куда-нибудь. К совсем-совсем чужим.

Чужие не наполнят наш объём, незначимость их благотворна птичья. Мы с ними благодарно познаём целительную силу безразличья. Они не шепчут истин на ушко, от их земных тревог не едет крыша, и почему-то дышится легко от их уменья слушать нас, не слыша. Они - по сути, нашенских пород, из нашего, из сходного потока; но вишь - не забирают кислород, так безнадёжно нужный нам для вдоха. Они - простые вешки на пути, не наш источник счастья и страданья... Касательная, как ты ни крути, порой милей прямого попаданья. И мы вдыхаем небо ноября и расправляем нервы и пружины. В бутыли, что откупорены зря, мы возвращаем надоевших джиннов. Сказавший "А" произнесет и "Б", не торопясь допьёт стаканчик виски -

и, вновь став верным прежнему себе,
он сядет в поезд и вернется к близким.
*  *  *

     Alex Gabriel
Горит над нами чуткая звезда,
а нас несет неведомо куда -
к водовороту, к бурному порогу...
Бессонны ночи, окаянны дни...
Храни нас, Бог. Пожалуйста, храни,
подбрасывай нам вешки на дорогу.
Писать - легко. Труднее - не писать.
Часы в прихожей отбубнили пять.
И всё, как прежде - ночь, фонарь, аптека...
На письменном столе - бокал "Шабли";
не виден снег, рассвет еще вдали.
Покоя нет. Февраль. Начало века.
Как хорошо, что есть на свете ты
и право на объятья немоты,
на памяти внезапную атаку...
Еще всё так же одноцветна высь,
но мы c тобою знаем, согласись,
что эта ночь не равнозначна мраку.
Курсор мерцает на конце строки...
Но кроме Леты, горестной реки,
на свете есть еще другие реки.
Я вновь пишу. И снова - о любви,
с трудом подняв, как легендарный Вий,
бессонницей истерзанные веки.

---------------------------------------------------
    А ЭТО ЕЩЁ ОДИН ПОЭТ, КОТОРОГО СТАВЛЮ В ПЕРВУЮ ДЕСЯТКУ НЫНЕШНИХ И ГОРЖУСЬ ТЕМ, ЧТО ЭТО МОЙ ДРУГ и КОЛЛЕГА (бывш.журналист) Виталий ЧЕЛЫШЕВ
(Виталий Челышев - журналист, зам. гл.редактора журнала «Журналист», вице-президент Международного комитета защиты свободы слова и прав журналистов, в 1989-1991г.г. — народный депутат СССР, член «Межрегиональной депутатской группы», один из соавторов первого Закона о печати в новой России).:

ТВОРЕЦ
  "Ты был, конечно, пьян, и всё проспал. Давным-давно ты пропил телевизор, и все картины, что нарисовал, что помнил и что позже забывал, и всех, кого ты в прошлой жизни знал, и тех, кого берёг для новой жизни. Всех пропил! Заждалась тебя страна! Наружу! Из берлоги! Из промозглой! …А там – была и кончилась война. Не нужно плакать. Глупо, да и поздно, когда лиловый дождь пространство шьёт. Ты ждал увидеть улицу весёлой, с огурчиком домашнего посола, и с кружечкой шипящего рассола! Но стали грязью города и сёла. И мир был гол. Не твой. Не мой. Не тот. Ты ужаснулся. Ты решил, что спишь. Но сон какой-то был однообразный. И ночь плыла, страшна и черномаза. А день глядел в четыре чёрных глаза. Шагай, шагай, чего же ты стоишь? Пусть сон идёт вперёд! Иди, зараза! И ты пошёл, последний из людей, похмелья исстрадавшийся осколок, дождём лиловым сплющен и исколот. Ни тварей, ни друзей, и ни ****ей. Да хоть бы серп явился или молот! Но голос был: «Бери – и володей!»
  …И лён перед тобой – вполне готов. И краски. Ах, какие были краски! И кисти: колонок, щетина, ласка! И шпатель – гибкий, как царевна в сказке. И лучшие грунтовки для холстов!
  …О, Боже правый! Творчество – запой! Хоть пой, хоть вой, хоть пей, хоть бей посуду! Все – прочь! И ночь уходит прочь, паскуда. Дождь – прочь! Всё можно в ступе истолочь – и сделать краску, и добыть оттуда, когда казалось, что добыть невмочь.
  …Ты вспомнил всех. Ты всех нарисовал, пейзажи, и друзей, живых и мёртвых, под небом, гибким шпателем растёртым. Какой там угол! И какой овал? Весь мир – в холсте. Цветы, смотрите, – те! Мужчины здесь, и женщины, и дети, и звёзды блещут, солнце снова светит, и кто-то говорит о красоте…
  …Творец мазком нарисовал траву.
  Так мир был создан. В нём и я живу".
*   *   *
 
  КАРУСЕЛЬ

   Искал судьбу. Наверное, нашёл. И рад тому, что мимо не прошёл. За оползнями – камнепад сезонный. Куда-то мчались мимо эшелоны. Но мне не с ними. Не по рельсам путь. Увы, не знал, что значит «отдохнуть». И за спиной остался гул вагонный. Пути людские рвутся к полюсам. И все давно приехали, все – там. А я же брёл, нырял в озёра света, выныривал в густую темноту, хватался за ладонь, но не за ту, летел, летел сквозь зиму – прямо в лето, где соловьи поют и всё в цвету, где от версты не отличишь версту, где на вопрос – привет вместо ответа. Случались год – как день, и день – как год. Со мной ли было это? Кто поймёт? А те, что осознали – все в печали. Другие просто думать перестали. И только путь реален. Он живёт. И лишь дорога манит и зовёт. И гром небесный, в нём слова из стали, в нём голоса пророков рокотали – и помогали мне идти вперёд. Молился не всегда у алтарей. Шёл мимо окон, дымарей, дверей. И стал родным осеннему ненастью. Кормил зверей. Порою ел зверей. И брёл сквозь листопад календарей, стараясь не разрушить чьё-то счастье, не быть наградой и не быть напастью, пройти весь путь тем лучше, чем быстрей. А нынче медлит маятника ход. Но нет пути назад. Иду вперёд. И вижу цель. И знаю продолженье. Я полюбил мой ненадёжный мир, и даже Космос, полный чёрных дыр. Дымящийся эфир и звёздный пир. Круги времён. И карусель движенья. И наше в карусели отраженье.
© Вит. Чел 04.02.2014
*  *
   
     Вербовщик
 
После дождичка у фонаря начинается тик.
У часов же моих неизменно – и тик, и так.
За окном в перегарном шлейфе мигнул старик,
вынул синий язык, а потом говорит: Дурак!
Ну, зачем ты думаешь о том, что будет потом.
Не про это думай. Ведь всё случится сейчас.
Сизый дым табачный вдохнёшь прокуренным ртом,
выдыхай озон – и лети в небесный карас –
прямиком к океану. Туда, где гудит волна.
К перекрёстку ветров, где рождается ураган,
где в пыли солёной двоится, троится Луна,
где над древней планетой гудит небесный орган.
Ты вдохни, вдохни свой последний горчайший дым.
Ты отдай, отдай атмосфере последний озон.
И лети, улетай, покуда хоть кем-то любим!
Не смотри назад! Очесами вцепись в горизонт!
За плечами в звериной позе лечат страну,
за плечами то смех, то слёзы, то детский плач.
Улетай от тех, кто меняет мир на войну,
потому что ты и не жертва, и не палач.
Очень скоро все континенты сойдут с ума
и с мечтой о добре друг друга начнут убивать.
А тебе не нужны ни меч, ни тюрьма, ни сума.
Ты не будешь знать. Значит, нечего вспоминать.
Там, в глазу урагана, ты встретишь других таких,
там, в гуденьи органа, опробуешь голос свой.
Пой под музыку сфер, пой извечный вселенский стих
о забвеньи и счастье, о том, чего не было, – пой!

Так хотелось курить! Но я загасил бычок.
А хороший бычок, и хотелось курить ещё.
Я ладонью потёр занемевшее вдруг плечо,
И у сердца потёр – там то холодно, то горячо.
Я налил старику полстакана и столько ж – себе.
Я увидел: рука его в пятнышках тоже дрожит.
- Будем жить? – говорит.
- Да, наверное, будем жить.
- Отдадимся судьбе?
- Отдадимся своей судьбе.
- Есть ещё?
- Ты же видел, я слил до дна.
- Ну, тогда я пойду?
- Осторожней, фонарь коротит.
- Спи, давай. Ну, а мне пока не до сна,
  Похожу, погляжу, может, кто-то ещё не спит…
  Может кто-то ещё не спит…
  Может, курит кто у окна…

© Вит. Чел 01.07.2015

А ВООБЩЕ ВОТ ЕГО СТРАНИЦА НА САЙТЕ «Стихи.ру»:
http://www.stihi.ru/avtor/ithelyshev

Чудесное стихотворение прекрасного поэта, моего фейсбучного друга Михаила Кукина - оно об ощущении вписанности в БЫТИЕ... (мне очень созвучно) :

"С тобой пойти слоняться по музеям,
твоими заблестевшими глазами
смотреть, как руку держит на груди Ревекки
Исаак, и как внезапно оглянулась
та девушка гаагская,
как льется
уверенно (а это просто вечность)
Вермеера парное молоко,
как Халс веселый свеж...
Устанем к вечеру —
в апартаментах тесных
вина чилийского бутылку открываем,
почти что черного.
— Ну, за искусство? — дзынь!
Лети, душа, не думая о смерти,
свободна будь, мудра и терпелива,
не поддаваясь суетному веку
с его кровавой лентой новостей."
---------------------------------------------------

МОЙ ДРУГ МАРК ВАЙНЕР, которому уже под 80… но пространство внутри него, где рождаются стихи, пульсирует … живёт…

    ПОЭТ

Только в поэзии, друг поверь,
человек, свергая кумир,
входит в ту волшебную дверь,
за которой творится мир.

Только там, среди мук и слов
блуждая в шуме миров,
находит он основу основ,
источник тайных даров.

Не надо думать, что он балбес
или просто конченный псих.
Солнце светит ему с небес,
чтобы он написал стих,

чтобы стих не стих, чтобы он ниспадал
водопадом волшебных слов,
чтобы даже Харон над стихОм рыдал,
бросив своё весло,

чтобы даже Зевс, почесав свой зад
о шершавый дверной косяк,
сказал: «Поэт – любимец менад.
Я думал что он босяк!».
23 октября 2016
*  *  *
               Куда пойду от Духа Твоего,
               и от лица Твоего куда убегу?
                (Псалом 138,7)
От духа Твоего в тоске Вселенной,
в смятеньи звёзд, галактик и планет,
куда уйдет мой дух, дух твари тленной?
А, может, просто так – сойдет на нет.
И не бродить мне звёздными ночами
по лунным тропам с Греции на Крит,
не видеть, как вселенские цунами
срывают звёзды со своих орбит.
И как в ночном полярном лихолетье
кричат медведи от глухой тоски,
и как в начале нашего столетья
крошат друг друга люди на куски.
В беспамятстве бесследно раствориться,
бездушным стать, как мягкий лунный свет.
Чтоб не страдать, не мучиться, не биться
и не хотеть ни счастья, ни побед.
Марк Вайнер
7 мая 2014

Марк Вайнер       ПОЭМА О СУДЬБЕ
с лирическими отступлениями

I.
Гремело лето в знаменАх,
Победы шум и гам.
и инвалиды в орденах
просили на сто грамм.
А я мечтал о парусах
и не смотрел окрест,
и Южный крест на небесах
был мой священный крест.
Ах, этот дальний Южный крест,
атоллы и тайфун!
«Держать на зюйд, держать на вест –
на синеву лагун»!
Я видел море лишь во снах.
По золотой пыли
бродил я в продранных штанах.
Мне снились корабли.
Тянулось лето, как антракт,
с пургою тополиной.
И липы обрамляли тракт
времен Екатерины.
А лето пряталось в кустах,
гремело как трамвай.
Шумел на ближних островах
вороний чёрный грай.
Обрыв к реке был жёлт и крут,
а поверху – акации.
Был смутен жизненный маршрут.
Шёл вольный век – вакации.
Был утром сон, как тёплый ком,
и солнечной – стена.
Я нёс под солнце босиком
во двор остаток сна.
Всю жизнь несу остаток сна
и бормочу украдкой:
«Тепла восточная стена,
шершав асфальт под пяткой».

  *** Отступление 1***
Поэмы пишут от тоски,
А правят их с похмелья.
Мы все у гробовой доски
справляем новоселье.
И в этот праздник столь земной
(уходят в землю кости)
стихи справляют выходной,
стихи уходят в гости.
Они уходят по рукам:
смеяться и грустить.
Поэмы бродят по векам,
сонет идёт гостить.
Душа уходит навсегда
от смуты воробьиной…
А в Стиксе чёрная вода,
белы и лёгки льдины.
И мы, сгибаясь от грехов,
в суровом судном зале,
поймём, что лёгкий пух стихов
прочнее всех реалий.

*** Отступление 2***
Я написал о кораблях,
а в общем – ни о чём.
А мог бы и о королях,
капусте с сургучём.
А лучше бы серьёзным стать
и бросить грех стиха.
Пахать и сеять, шить и жать
и добывать меха.
Но вечен стих, как первый грех,
и плоть его крепка.
И я простил себя и всех,
кто любит слёзы, стих и смех,
кто любит облака.
* * *
        «Но истые пловцы — те, что плывут без цели:
         Плывущие — чтоб плыть! Глотатели широт,
         Что каждую зарю справляют новоселье
         И даже в смертный час ещё твердят: вперёд!»
                (Бодлер, Плаванье, перевод М.Цветаевой)

Мы корабли уплывшие из детства
на парусах надежды и мечты.
Мы жаждали великого наследства:
любви, свободы, правды, красоты.
Нас били штормы и ломали мели,
тайфуны нам срывали такелаж,
мы каждую зарю справляли новоселье,
отбивши флибустьерский абордаж.
Иные шли на дно, в капёры – те кто в силе..
Галюцинации сводили нас с ума.
Огни святого Эльма нам светили,
когда на море опускалась тьма.
И наконец доплыли мы до тайны,
до острова святого Liberty.
И встретил нас на нем авторитет банальный
и пошлые красотки травести.
Марк Вайнер
2 ноября 2015
* * *
         РОК
Кто любви и смерти не боится
(жизнь и смерть всего лишь инь и ян)
чьи сердца, свободные как птицы,
рвутся в высь небесных синих стран,
к солнцу, к ветру, к золоту восхода
(в высоте он раньше настаёт)
для кого и миг важнее года,
если в этот миг включён полёт,
тем дано понять восторг паренья,
таинство свободы и любви,
пережить чудесное мгновенье
с истиной волшебной визави.
Но судьба бескрыла и жестока.
Мы подбитой птицей с высоты
падаем во власть слепого рока
потеряв свободу и мечты.
И взлетев безудержно высОко,
и познав полёта благодать -
всё равно ты раб земли и рока,
цепи мира не дано порвать!
Марк Вайнер
31 октября 2016
* *
         
       Меланхолия
Вернулся день, вернулась боль.
В ночных видениях безбрежных
я счастлив был, я был король
в кругу пажей и фрейлин нежных.
Но я проснулся. Боль в висках ,
брань за окном, рёв унитаза,
страна, зажатая в тисках
безумства. Злая, как проказа.
Над ней, как шутка, синь небес
и солнце освещает лица.
И злой, безжалостный кудес-
ник предлагает застрелиться.
А я устал от суеты,
непобедимой власти быта,
от издевательства судьбы,
от умирающей мечты,
от биографии убитой.
Такой, возможно, выпал день.
Возможно – солнце подкачало…
Но жить и думать нынче – лень,.
а на колу висит мочало.
Марк Вайнер
29 октября 2014
* * *

                Беатриче
Мой милый, мой далёкий друг,
мне грустно отчего то,
ведь жизнь – печальный курс наук
с проваленным зачётом.
Быть может там – в краю ином
мы выдержим экзамен
и вместе за руки войдём
в мир вечности, как в пламя.
Созвездья будут нам светить.
О прошлом не жалея
уйдём по Млечному пути -
космической аллее.
Всё горе, радость, всю вину -
о чём душа страдала,
мы сложим в сердца глубину
и жизнь начнём сначала.
Марк Вайнер
25 октября 2016
*  *  *

Переплавляю жизнь в стихи.
Они плохи
или прекрасны?
Ведь в жизни всё не очень ясно.
Для мракобеса – всё грехи.
Как к Пенелопе женихи
маршировали нервным строем,
слова летят жужжащим роем
и просят их облечь в стихи,
вдохнуть в них кровь,
облечь их в строки,
включённые в порыв высокий.
И в каждой строчке ропот слов,
пришедших из прошедшей жизни,
любовь и ненависть к отчизне
и дальний звон колоколов.
По тем, звонящих поутру,
кто обогнал меня на марше.
А я уже намного старше
тех кто учил меня добру.
Они ушли.
И я умру.
Но я живу, слагаю строчки
и радуюсь своей отсрочке!
Марк Вайнер
13 октября 2016
* * *

Земля уходит из под ног
        «Мы живём под собою не чуя страны»
                Осип Мандельштам

Земля уходит из под ног
и остаётся от отчизны
всего лишь малый островок –
родная речь ушедшей жизни..
Вот эту пядь моей земли,
с которой связан пуповиной,
никто не сможет охулить,
отнять, убить, загнать в трясину.
По этой искренней земле,
родной до самой смертной смерти,
не бродят злые короли
и их прислуга – злые черти.
У них есть собственный язык,
бездарный, лживый и лукавый,
к которому их мир привык –
язык обмана и отравы.
Нелепый, пошлый и блатной,
что впору гопнику и шлюхе.
От слов его разит пивной
и потным запахом марухи.
Их канцелярский «новояз» -
язык растоптанной культуры,
словесная густая грязь
и жалкий скрежет диктатуры.
А я останусь в той стране
где Пушкиным слова согреты,
метет метель, свеча в окне
горит зажжённая поэтом.
Марк Вайнер
12 октября 2016

------------------------------------

И ещё один мой друг - Ольга ГАРИНА, очень многоталантливый человек:

Ах, если бы себя я разгадала
И если бы про этот час узнала
Тогда, когда была еще, была,
И улица бела,бела,бела….
От пуха тополиного и света,
От занавесок, уносящих в лето
Огромный ворох листьев и надежд,
Там люди без домов и без одежд,
Слепые и счастливые, как дети,
Еще не знают, что одни на свете…
Совсем-совсем, на долгие года,
Без помощи, без крика, навсегда…
А я стою на перепутье этом
И тополиный пух проносит ветром,
И крикнуть что-то важное хочу,
Но почему-то все молчу. Молчу. Молчу.
03.11.2016

Вот тут на этом сайте её страница:
http://www.stihi.ru/avtor/marta34
---------------------------

 А ниже мой друг и мой ровесник ДМИТРИЙ БЫКОВИЦКИЙ из Санкт-Петербурга, врач-кардиолог и питерский бард, известный под прозвищем «Невский Ангел» :

Дает в полнолуние бал Сатана,
А кровь опьяняет быстрее вина.
Что в мире сильнее: добро или зло?
Вот Мастер и Дьявол садятся в седло,
Их кони, как тени, летят над планетой.
И несовместимы. И нету ответа.

О, Время! Мгновение и бесконечность!
Вовеки и присно восславь человечность.
Чтоб, тьму разрывая, светила нам вновь
Звезда доброты под названьем — Любовь!

Кто знает, быть может и не было чуда,
И не жили вовсе Иисус и Иуда,
И руки Пилат умывал или нет?..
Но только уплачено тридцать монет.
Без промаха зло свою цель настигало.
И все ж, умирая, добро воскресало.
*   *   *

  КОНЦЕРТ № 6

Все меньше у нас остается друзей
Среди суеты бесконечного бега.
И мы миражом прошлогоднего снега
Стремимся мечту задержать у дверей.

Все более призрачен свет фонарей
На фоне утрат и написанных песен.
И вот замечаешь, что мир этот тесен,
И в новый мечтаешь уйти поскорей.

Бельем белоснежным застелем постель,
И будет трава в этом мире зеленой
Среди пятипалого золота кленов,
И радостной музыкой станет капель.

И будут движения наши просты,
Правдивы глаза и понятны все речи,
Помыты полы и натоплены печи,
И помыслы станут, представьте, чисты...

Но мы захотим возвращения вновь
В тот мир, где страданья и минимум света,
В надежде найти хоть начало ответа
На вечный вопрос: "Что такое любовь?"
*  *  *

    ГЕФСИМАНСКИЙ САД
          «Или, Или! лама савахфани?»
                Матфей, 27,46

Я друзей хочу собрать
В Гефсиманский сад сомнений,
Чтобы чашу откровений
В суете не расплескать.
Молчаливость, так и быть,
Красноречьем истолкую,
Чтобы ложью поцелуя
Горечь истины открыть.
Кто мне друг? Кто мне брат?
Приходи в этот сад.
Пусть он в сердце твоем
Прорастет стебельком.
Остальное — потом.
У костра своих надежд
Мы возьмем аккорд гитары,
И мотив той песни старой,
Как всегда, отыщет след.
Там рождаются слова
И кончаются разлуки.
Там дают друг другу руки,
А любовь всегда права.

Нам, увы, не угадать
Наших душ предназначений.
Память прежних поколений,
Словно Каина печать.
В мире призрачных теней
Жить нам долго или мало.
Чтобы зло не побеждало,
Собери своих друзей.

Сколько раз пытались рвать
Нить моей любви и веры.
Только я раскрою двери,
Чтоб надежду удержать.
Боль тревоги и утрат
Мы оставим у порога.
А куда ведет дорога?
А ведет дорога в сад.
Кто мне друг? Кто мне брат?
Приходи в этот сад.
Пусть он в сердце твоем
Прорастет стебельком.
Остальное — потом.
(Дм.Быковицкий)
-----------------------------------

А ЭТО МОЙ ЧУДЕСНЫЙ ДРУГ Галина МАЛЬЦЕВА-МАРКУС... давно люблю её саму и её стихи:

       З о н т ы
 
Нам Оле-Лукойе вручает с утра по зонту —
Зелёному или в цветочек, с погнувшейся спицей.
Тому, кто ночами не спит — вот и сказка не снится,
И птицам, которые могут устать на лету —
 
Всем тем, кто пытается как-то набрать высоту,
Вручает с утра по смешному цветному зонту.
 
Мы кнопками щёлкаем, прыгаем, делаем взмах,
В полёте стихи сочиняем и мысленно спорим,
И точно к крыльцу приземляемся к нашей конторе,
С трудом привыкая к опоре при первых шагах.
 
Но мы на земле ощущаем беспочвенный страх
И ждём, когда кнопкою щёлкнем и сделаем взмах.
 
...А есть у него ещё черный и будничный зонт
Для тех, кто летать не умеет и сказок не любит.
И мрачные люди бредут по болотистой хлюпи,
И думают, как бы скорее закончить ремонт.
 
— Всем тем, кто склонился под грузом нелёгких забот,
Вручает волшебник надёжный брезентовый зонт.
 
 Бывает, зонтами случайно меняемся мы,
И вот надо мною — бесцветный, бескрылый, убогий.
И я черепахой горбатой ползу по дороге,
В толпе посреди деловитых слепых горемык,
 
И пусть спасены от дождя, от тюрьмы и сумы,
Но там, под зонтами, бывает, меняемся мы.
 
А может, тогда попытаться совсем без зонта?
И полностью вымокнув, вдоволь заляпавшись грязью,
Подняться хотя бы чуть-чуть. Ведь когда-нибудь разве
Мы сможем забыть, что умели немножко летать?
 
Ах, Оле-Лукойе, ответь, ты научишь нас — да?
Взмывать над дождем без цветного смешного зонта...
*  *  *  *  *

            Все хорошо.
   Всё у нас хорошо! Но увозят осенние листья,
   Собирая, бесправные, в пыльный казенный мешок,
   По этапу, в расход, без надежд и грядущих амнистий...
   Инквизитор с метлой, свой участок жестоко зачистив,
   Смотрит в землю и помнит, что всё у нас тут хорошо.

   Хорошо всё у нас. Этот дождик по капле опознан,
   По манере письма, по рифмовке и ритмике фраз.
   И стихи у него получаются лучше, чем проза,
   Верный признак таланта – неверность погодным прогнозам,
   Значит, тоже не врет... бьет и льет: «Хорошо всё у нас».

   «Хорошо у нас всё, - говоришь ты, не ведая фальши. -
   Вот придет новый день – облегчение он привнесет.
   С каждым словом точней, с каждым небом все глубже и дальше...
   Потеплее оденься – и так вдохновенно не кашляй,
   Не пиши, не ругайся... Не плачь! Хорошо у нас всё...»

  А ЭТО САЙТЫ, ГДЕ ЕЁ МОЖНО ЧИТАТЬ:
http://galinamarkus.ru/mirovozzrenie
  и тут на этом сайте вот её страница:
 http://www.stihi.ru/avtor/aldona
----------------------------------------------

Ой, как мне понравился этот стих, который ниже, случайно найденный в инете!!! А потом – неслучайная случайность?! – я случайно вживую познакомилась с автором…..
               Карина

Лето, солнце, пыльный двор...
Андрей Моисеев

Лето, солнце, пыльный двор,
да безделье день-деньской.
Пролезаем сквозь забор
с оторвавшейся доской,
а за ним – крутой откос
и стоячая вода,
пароходик в берег врос –
ну и ну! Вот это да!
Мы объездили на нём
все моря и острова…

Что? Мы врём? Конечно врём!
Ну и ладно. Дубль два.

Лето, солнце, пыльный двор.
Листья липнут от пыльцы.
Видим мы через забор
пальмы, хижины, дворцы,
стаи резвых колесниц,
битвы, бунты и балы –
время, Время без границ
блещет кончиком иглы.
Спарта, Африка, Париж,
мушкетеры да цари…

Это сказки, говоришь?
Ну и ладно. Дубль три.

Лето, солнце, пыльный двор.
За забором без доски
открывается простор –
звёзды, словно маяки,
два десятка чёрных дыр,
три пульсара, семь комет…
Ну и кто сказал, что мир –
до забора – и привет?
Было дело или нет –
против трёшки ставлю рубль!

Что, опять не тот сюжет?
Ну и ладно. Новый дубль.

Двор, сугробы, снеговик.
Сколько минуло с тех пор!
Как-то съёжился и сник
покосившийся забор.
Впрочем, разве в этом суть,
Если все мы – вне игры?
неужели не вернуть
наши детские миры?

Стоп машина! Прочь, года!
Поднимайте якоря!
Звёзды, страны, города,
океаны и моря
возвращаются с орбит,
громоздятся во дворе -
в тесноте, да без обид,
только бы хватило вре…

Снится, снится старый двор –
не дает себя забыть.
Слава Богу, до сих пор
доску некому прибить.
--------------------------------------------

А это мой друг художник и поэт
Nina Gabrielyan

Кудрявый ребёнок сидит под горой
и красное яблоко держит в руке.
Колышется, плавится бронзовый зной,
ползёт по камням и дрожит на реке.
Кудрявый ребёнок сидит под горой,
и стадо спускается на водопой,
и бык меднорогий склоняется, пьёт
могучую силу полуденных вод.
Вот так бы всё длилось века и века:
ребёнок, и полдень, и зной, и река....

 
 триптих из книги Нина Габриэлян "Тростниковая дудка". Ереван, 1987.
   ПАМЯТЬ
 (триптих)
Левону Мкртчяну

 ПАМЯТЬ ПЕРВАЯ
Там, в памяти – от солнца желтый двор
И красный мяч, упавший под забор.
Там девочки бегут через ручей,
Там чей-то смех, а может быть, ничей,
Там продают прозрачный виноград
И там никто еще не виноват.

 ПАМЯТЬ ВТОРАЯ
Там, в памяти – какой-то тусклый двор
И тянется, и тянется забор.
Глухой поток речей, речей, речей.
Чей это смех? Нет, кажется, ничей…
Авоська. Очередь. Кухонный чад.
И каждый перед всеми виноват.

 ПАМЯТЬ ТРЕТЬЯ
Там, в памяти – больничная стена,
И виден желтый дворик из окна:
В нем девочки бегут через ручей,
В нем чей-то смех, а может быть, ничей.
На тумбочке – прозрачный виноград.
Уже никто ни в чем не виноват.
------------------------------------------

А это мой ФБ-друг Olga Olgert (у неё есть страница в Фейсбуке, там много её чудесных стихов - самобытных, мелодичных, ритмичных, образных):
 
"В краю, где о жизни бессмертно учение,
И миг до бесстрастья как-будто отсрочен,
Я верю в безумство земного вращения
В разумность весны и берёзовых почек.
И если у неба не хватит терпения
Рассказывать миру о том, что нетленно,
Я выучу за ночь пчелиное пение,
Чтоб встретить рассветы в цветочной Вселенной!
Где носят цветы новогодние платьица,
и падают звёзды в медовую реку,
Где полночь поэта поёт , а не плачется,
поверив в любовь 21-го века..
*  *  *

А в сумерках - жизнь -
нецветное кино,
Но к полночи мир
оживёт постепенно,
И в строках,
что нам завещал Сирано,
И в травах,
что мне подарил Авиценна,
Зажгутся мелодии
давних времён,
И венчики страсти
распустит любисток,
И души магнолий -
на солнечный трон
Взойдут,
рассыпая весёлые искры
Признаний -
по всей белоокой земле,
И ты позабыть ни на миг не захочешь
Ни ноты,
что ветер забыл на столе,
Ни письма от горлицы..-
певчая почта
Разбудит твой разум на несколько дней,
А может быть , лет,
Ты прислушайся : рядом
С тобой, за спиной твоей -
в танце огней,
Я небо держу ,
чтоб не стать звездопадом.
*  *  *

Cойду к тебе с ван-дейковских гравюр,
А может быть, с картины Боттичелли?
Мои портреты вновь скупает Лувр,
У листьев, что окрасились весельем,
Чтоб зимним днём грядущее вершить,
И выставить векам на обозренье
Задумчивый потрет морской души,
О чём-то там воркующей с сиренью.
Чтоб ты, примерив тайны прошлых лет,
Признаться в поклонении не смея,
Снимал с небес мой будущий портрет,
Горячими руками Прометея,
И верил, что который век подряд,
Послушав расставаний канонаду,
Любимые портреты не горят -
Но плавятся в ночи от жарких взглядов.
*  *  *

В Лозанне тебе назначаю свидание,
А ты приезжай!
даже если не сбудется,
Где вместе ,
стирая сердца и сандалии,
Мы будем бродить по ликующим улицам,
А вечером -
волнам Женевского озера
Про наши ожившие судьбы рассказывать,
И, речью меняясь
с весной и стрекозами,
Мы небо вдохнём ,
чтобы стать верхолазами,
и Альпы в ладони не прятать ,
и шутками
украсить сознание -,
словно медалями,
Где души, что ходят земными маршрутами,
Листают слова -
от рожденья
- сакральные,
И щёки Лозанны целуют прохожие,
С газонов срывая сомненья и лютики,
А ты ещё дремлешь,
и вечность стреножена,
Но я разбужу тебя, я разбужу тебя…
*  *  *

Почувствуй - мы сегодня навсегда
Сплелись ветрами, листьями рассвета,
Стихами вербы,
Песней Бересклета,
Ты слышишь –это с гор моих вода –
Бежит ручьём прирученной строки,-
В ней цвет купал разбуженный лиатрис,
И мир звучал вольтеровским театром,
И мы с тобой – два голоса реки –
Взлетали в небо, явь преодолев,
Где наши души были неразлучны,
И первый снег был молнией приручен,
Поверив лучшим сказкам на земле,
Там жизнь бежит по тропам –
обернись –
Душа моя – босой бежит по травам,
где царство рос ,
и ночь,
и берег Влтавы,
И ты, в мечту поверивший, Парис..
*  *  *

Лети ко мне –вращать земную быль!
Здесь всё твоё- читай ночное небо,
Где воздух свеж и пахнет талым снегом
Седой ковыль..
Здесь всё как было раньше,
В унисон –
Звучат шаги метельные на крышах,
Далиле дарит музыку Самсон,
И ты мне завтра музыку напишешь,
Там будут разбиваться зеркала
Стихов и снов о ветреные скалы,
Там я с тобой когда-нибудь могла
Разгадывать земные интегралы,
Где грелся о созвездия камыш,
Негромко перелистывая время,.
Там ты ко мне однажды прилетишь,
На вечность звездопада.
На мгновенье."
*  *  *
--------------------------------------------------

Психолог ВЛАДИМИР   ЛЕВИ

моё САМОЕ ЛЮБИМОЕ стихотворение у Леви - "Вселенная летит со скоростью любви" (и вечно актуальное):

"Вселенная горит. Агония огня
рождает сонмы солнц и бешенство небес.
Я думал: ну и что ж. Решают без меня.
Я тихий вскрик во мгле. Я пепел, я исчез.
Сородичи рычат и гадят на цветы,
кругом утробный гул и обезьяний смех.
Кому какая блажь, что сгинем я и ты?
На чём испечь пирог соединенья всех,
когда и у святых нет власти над собой?
Непостижима жизнь, неумолима смерть,
а искру над костром, что мы зовём судьбой,
нельзя ни уловить, ни даже рассмотреть...

Всё так, ты говорил - и я ползу как тля,
не ведая куда, среди паучьих гнёзд,
но чересчур глупа красавица Земля,
чтоб я поверить мог в незаселённость звёзд.
Мы в мире не одни. Бессмысленно гадать,
чей глаз глядит сквозь мрак на наш ночной содом,
но если видит он - не может не страдать,
не может не любить, не мучиться стыдом...
Вселенная горит. В агонии огня
смеются сонмы солнц, и каждое кричит,
что не окончен мир, что мы ему родня,
и чей-то капилляр тобой кровоточит...

Врачующий мой друг! Не вспомнить, сколько раз
в отчаянье, в тоске, в крысиной беготне
ты бельма удалял с моих потухших глаз
лишь бедствием своим и мыслью обо мне.
А я опять тупел и гас - и снова лгал
тебе - что я живу, себе - что смысла нет,
а ты, едва дыша,- ты звёзды зажигал
над головой моей, ты возвращал мне свет
и умирал опять. Огарки двух свечей
сливали свой огонь и превращали в звук.
И кто-то Третий - там, за далями ночей,
настраивал струну, не отнимая рук...

Мы в мире не одни. Вселенная плывёт
сквозь мрак и пустоту - и, как ни назови,
нас кто-то угадал. Вселенная живёт,
Вселенная летит со скоростью любви."
      (Владимир Леви)
 *  *  *

    И ещё Владимир ЛЕВИ:

Мои ночные санитары приходят тихо, не спросясъ, убрать излишки стеклотары, промыть сосуды, счистить грязь.
Они работают неслышно. Пот проступает, как роса. Я вижу, что из жизни вышло. Я слышу чьи-то голоса.
«Послушайте... Скажите, кто вы?.. Откуда голоса звучат?..» Они заговорить готовы, но не решаются. Молчат.
Безлики. Серы. Безымянны. С узлами душного белья. Я пил за всех на свете пьяных, за всех безумцев бредил я...
Когда кончается работа, подходят медленно ко мне и смотрят медленно. И кто-то мурашки гонит по спине.
И слышен Голос - среди многих далеких, странных и чужих: — Вот, вот они, твои дороги. Смотри окрест, покуда жив. Чего душа твоя боится? Каким замаялась житьем? Ты сам, един во многих лицах, к себе приходишь на прием
и расковыриваешь раны, и слезы льешь, теряя стыд, за всех на свете злых и пьяных, за всех бездельников пустых,
за всех маньяков, негодяев, за полчища больных детей.... Их души не нашли хозяев, не слышали благих вестей.
Они бродяги. Им не спится. Они в тебе находят дом. Они умрут... Чего ж боится душа твоя, твой психодром?
Мои ночные санитары вокруг меня как образа, как колокольные удары... И смотрят медленно в глаза.
Взглянув на доску расписаний, уходят. Остается ночь, наполненная голосами, которым некому помочь...
*  *  *

Душа, не умирай. Душа, питайся болью.
Не погибай, насытиться спеша.
Надежда - злейший враг. Гони ее с любовью.
Безумием спасай себя, Душа.
Во взлете весь твой смысл, во взлете - и паренье
над суетой - ты крылья сотворишь
из кожи содранной,
и яд стихотворенья
заменит кровь, - и ты заговоришь.
*  *  *

Мне дела нет, что миллионы раз
Картины небосвода повторялись.
Я ухожу за поволоку глаз,
Туда, где карты мира потерялись,
Я ухожу в Тебя, бездонный мир.
В незримые поля под тонкой кожей,
В иное вещество, в другой эфир,
Где все так страшно близко, так похоже,
Что не узнать - ни неба, ни себя –
И сны, как птицы покидают гнезда,
И тайно зреют, взрывами слепя,
Поющие невидимые звезды.
Я ухожу в Тебя - для бытия
В не бывших звуках, я освобождаюсь
Для снов. Твоих - где, может быть, и я,
Не узнанный, в последний раз рождаюсь...

****

Вкус неба: птица и звезда.
Вкус бытия: звезда и птица
с одной из родственных планет...
Всяк облик поначалу снится,
потом творится. Много лет
душа уламывает тело
отдаться. Медленное дело.
В последний миг придет ответ....
Кто сам себе не удивится,
тому не стоило родиться.
Хоть и под стать велосипед,
Не мускулы вращают спицы,
а превращение примет
в действительность...


Доверчивость живая!.. Смерть и жалость
влекут меня к тебе и тайный звук...
Те девять нот, которыми рождалась
Вселенная на кладбище наук.
Ты родилась, когда предвечный Логос
распался, рухнул, сам себя поправ.
Ткань истины, как ветошь распоролась,
и сонмище изнанок,грязных правд
закорчилась в потугах самозванства.
Рассыпались начала и концы,
раскрыли пасти Время и Пространство,
две мнимости, уроды-близнецы.
Миг нулевой космического цикла:
смерть Знака и зачатье Вещества.
Но раньше ты, Доверчивость, возникла –
крик Истины о том, что не права.
Живая кровь в сосудах мирозданья,
ты и творишь Любовь с тех самых пор,
как застонало первое страданье
в ответ на первый смертный приговор...

* * *

В этой вечнозеленой жизни, сказал мне седой Садовник,
нельзя ничему научиться, кроме учебы,
не нужной ни для чего, кроме учебы,
а ты думаешь о плодах,
что ж, бери,

ты возьмешь только то, что возьмешь,
и оставишь то, что оставишь.
Ты живешь только так, как живешь,
и с собой не слукавишь.

В этой вечнозеленой смерти, сказал Садовник,
нет никакого смысла, кроме поиска смысла,
который нельзя найти,
это не кошелек с деньгами, они истратятся,
не очки, они не прибавят зрения, если ты слеп,
не учебник с вырванными страницами.
Смысл нигде не находится,
смысл рождается, дышит,
цветет
и уходит с тобою вместе –
иди,

ты возьмешь только то, что поймешь,
а поймешь только то, что исправишь.
Ты оставишь все, что возьмешь,
и возьмешь, что оставишь.
--------------------------------


А ниже мой любимый ЮРИЙ ЛЕВИТАНСКИЙ
  Юрий Левитанский (1922–1996)

  Жизнь всё равно прекрасна

Я, побывавший там, где вы не бывали,
я, повидавший то, чего вы не видали,
я, уже т а м стоявший одной ногою,
я говорю вам — жизнь все равно прекрасна.
Да, говорю я, жизнь все равно прекрасна,
даже когда трудна и когда опасна,
даже когда несносна, почти ужасна —
жизнь, говорю я, жизнь все равно прекрасна.
Вот оглянусь назад — далека дорога.
Вот погляжу вперед — впереди немного.
Что же там позади? Города и страны.
Женщины были — Жанны, Марии, Анны.
Дружба была и верность. Вражда и злоба.
Комья земли стучали о крышку гроба.
Старец Харон над темною той рекою
ласково так помахивал мне рукою —
дескать, иди сюда, ничего не бойся, .
вот, дескать, лодочка, сядем, мол, да поедем.
Как я цеплялся жадно за каждый кустик!
Как я ногтями в землю впивался эту!
Нет, повторял в беспамятстве, не поеду!
Здесь, говорил я, здесь хочу оставаться!
 Ниточка жизни. Шарик, непрочно свитый.
 Зыбкий туман надежды. Дымок соблазна.
Штопаный, перештопанный, мятый, битый,
жизнь, говорю я, жизнь все равно прекрасна.
Да, говорю, прекрасна и бесподобна,
как там ни своевольна и ни строптива -
ибо, к тому же, знаю весьма подробно,
что собой представляет альтернатива...
Робкая речь ручья. Перезвон капели.
Мартовской брагой дышат речные броды.
Лопнула почка. Птицы в лесу запели.
Вечный и мудрый круговорот природы.
Небо багрово-красно перед восходом.
Лес опустел. Морозно вокруг и ясно.
Здравствуй, мой друг воробушек,
с Новым годом!
Холодно, братец, а все равно — прекрасно!
*  *  *

       И ещё ЛЕВИТАНСКИЙ:
  ТИХО ГАСНУТ БЕРЕЗЫ В ОСЕННЕМ ЛЕСУ, ДОГОРАЮТ РЯБИНЫ...
Я люблю эти дни, когда замысел весь уже ясен и тема угадана,
а потом все быстрей и быстрей, подчиняясь ключу,-
как в "Прощальной симфонии" - ближе к финалу -
ты помнишь у Гайдна -
музыкант, доиграв свою партию, гасит свечу
и уходит, - в лесу все просторней теперь -
музыканты уходят -
партитура листвы обгорает строка за строкой -
гаснут свечи в оркестре одна за другой -
музыканты уходят -
скоро-скоро все свечи в оркестре погаснут одна за другой -
тихо гаснут березы в осеннем лесу, догорают рябины,
и, по мере того как с осенних осин облетает листва,
все прозрачней становится лес, обнажая такие глубины,
что становится явной вся тайная суть естества, -
все просторней, все глуше в осеннем лесу -
музыканты уходят -
скоро скрипка последняя смолкнет в руке скрипача -
и последняя флейта замрет в тишине -
музыканты уходят -
скоро-скоро последняя в нашем оркестре погаснет свеча...
Я люблю эти дни, в их безоблачной,в их бирюзовой оправе,
когда все так понятно в природе,
так ясно и тихо кругом,
когда можно легко и спокойно подумать
о жизни,
о смерти,
о славе
и о многом другом еще можно подумать,
о многом другом.
   *  *  *

И ещё ЛЕВИТАНСКИЙ – очень мне близкое… созвучное:
! ! ! ! ! ! !

"Всё непреложней с годами, всё чаще и чаще,
я начинаю испытывать странное чувство,
словно я заново эти листаю страницы,
словно однажды уже я читал эту книгу.

Мне начинает всё чаще с годами казаться —
и всё решительней крепнет во мне убежденье —
этих листов пожелтевших руками касаться
мне, несомненно, однажды уже приходилось.

Я говорю вам — послушайте, о, не печальтесь,
о, не скорбите безмерно о вашей потере —
ибо я помню,
что где-то на пятой странице
вы всё равно успокоитесь и обретёте.

Я говорю вам — не следует так убиваться,
о, погодите, увидите, всё обойдётся –
ибо я помню,
что где-то страниц через десять
вы напеваете некий мотивчик весёлый.

Я говорю вам — не надо заламывать руки,
хоть вам и кажется небо сегодня с овчину —
ибо я помню,
что где-то на сотой странице
вы улыбаетесь, как ничего не бывало.

Я говорю вам — я в этом могу поручиться,
я говорю вам — ручаюсь моей головою,
ибо, воистину, ведаю всё, что случится
следом за тою и следом за этой главою.

Я и себе говорю — ничего, не печалься.
Я и себя утешаю — не плачь, обойдётся.
Я и себе повторяю —
ведь всё это было,
было, бывало, а вот обошлось, миновало.

Я говорю себе — будут и горше страницы,
будут горчайшие, будут последние строки,
чтобы печалиться, чтобы заламывать руки, —
да ведь и это всего до страницы такой-то..."
   *  *  *

   ЮРИЙ ЛЕВИТАНСКИЙ
"Снег валил до полуночи, рушился мрак на ущельями,
а потом стало тихо, и месяц взошел молодой...
Этот мир, он и движим и жив испокон превращеньями,
то незримой, то явной, бесчисленной их чередой.
Чередуется свет с темнотой, обретенья - с потерями,
и во всем этом свой, несомненно, и смысл, и резон.
Череда превращений, закон сохраненья материи -
как догадка твоя дерзновенна, Овидий Назон!
Все, действительно, так,
и, покуда планета вращается,
и природа, ликуя, справляет свое торжество,
всякий миг завершается что-то,
и вновь превращается
существо в вещество, и опять вещество в существо.
Как в кольце лабиринта глухими бредем коридорами,
как в преддверии часа, когда разразится гроза,
переходами темными движемся, между которыми
обжигающий пламень на миг ослепляет глаза.
Недоверчиво смотрим, как трагик становится комиком,
сокрушенно взираем, как старость вступает в права,
как гора рассыпается в прах,
и под маленьким холмиком,
выбиваясь из сил молодая восходит трава.
И однажды осенней порой, прислонясь к подоконнику,
вдруг легко различаем сквозь морок и зябкий туман,
как наш давний роман переходит в семейную хронику,
и семейным преданьем становится старый роман.
Мы себя убеждаем - ну, что там печалиться попусту,
но подстреленной птицей клокочет и рвется в груди
этот сдавленный возглас - как вслед уходящему поезду -
о мгновенье, помедли,
помешкай,
постой,
погоди!"
   *  *  *

    ЮРИЙ ЛЕВИТАНСКИЙ

   А ЧТО ЖЕ БУДЕТ ДАЛЬШЕ, ЧТО ЖЕ ДАЛЬШЕ...

А что же будет дальше, что же дальше,
уже за той чертой, за тем порогом?
А дальше будет фабула иная
и новым завершится эпилогом
И, не чураясь фабулы вчерашней,
пока другая наново творится,
неповторимость этого мгновенья
в каком-то новом лике повторится.
И станет совершенно очевидным,
пока творится новая дорога,
что в эпилоге были уже зерна
и нового начала, и пролога.
И снова будет дождь бродить по саду,
и будет пахнуть сад светло и влажно.
А будет это с нами иль не с нами -
по существу, не так уж это важно.
И кто-то вскрикнет: - Нет, не уезжайте!
Я пропаду! Пущусь за вами следом!... -
А будет это с нами иль с другими -
в конечном счете, суть уже не в этом.
И кто-то от обиды задохнется,
и кто-то от восторга онемеет...
А будет это с нами или с кем-то
в конце концов, значенья не имеет.
*  *  *

Что делать, мой ангел, мы стали спокойней,
                мы стали смиренней.
За дымкой метели так мирно клубится наш милый Парнас.
И вот наступает то странное время иных измерений,
где прежние мерки уже не годятся - они не про нас.

Ты можешь отмерить семь раз и отвесить
                и вновь перевесить
и можешь отрезать семь раз, отмеряя при этом едва.
Но ты уже знаешь как мало успеешь
                за год или десять,
и ты понимаешь, как много ты можешь за день или два.

Ты душу насытишь не хлебом единым и хлебом единым,
на миг удивившись почти незаметному их рубежу.
Но ты уже знаешь,
                о, как это горестно - быть несудимым,
и ты понимаешь при этом, как сладостно - о, не сужу.

Ты можешь отмерить семь раз и отвесить,
                и вновь перемерить
И вывести формулу, коей доступны дела и слова.
Но можешь проверить гармонию алгеброй
                и не поверить
свидетельству формул -
                ах, милая, алгебра, ты не права.
Ты можешь беседовать с тенью Шекспира
                и собственной тенью.
Ты спутаешь карты, смешав ненароком вчера и теперь.
Но ты уже знаешь,
                какие потери ведут к обретенью,
и ты понимаешь,
        какая удача в иной из потерь.
А день наступает такой и такой-то и с крыш уже каплет,
и пахнут окрестности чем-то ушедшим, чего не избыть.
И нету Офелии рядом, и пишет комедию Гамлет,
о некоем возрасте, как бы связующем быть и не быть.

Он полон смиренья, хотя понимает, что суть не в смиренье.
Он пишет и пишет, себя же на слове поймать норовя.
И трепетно светится тонкая веточка майской сирени,
как вечный огонь над бессмертной и юной
                душой соловья.
*  * *

    ЮРИЙ ЛЕВИТАНСКИЙ

Когда на экране,
в финальных кадрах,
вы видите человека,
уходящего по дороге вдаль,
к черте горизонта,—
в этом хотя и есть
щемящая некая нотка,
и все-таки это, по сути, еще не финал —
не замкнулся круг —
ибо шаг человека упруг,
а сам человек еще молод,
и недаром
где-то за кадром
поет труба,
и солнце
смотрит приветливо
с небосклона —
так что есть основанья надеяться,
что судьба
к человеку тому
пребудет еще благосклонна.

Но когда на экране,
в финальных кадрах,
вы видите человека,
уходящего по дороге вдаль,
к черте горизонта,
и человек этот стар,
и согбенна его спина,
и словно бы ноги его налиты свинцом,
так он шагает
устало и грузно,—
вот это уже
по-настоящему грустно,
и это уже
действительно
пахнет концом.

И все-таки,
это тоже
еще не конец,
ибо в следующей же из серий
этого
некончающегося сериала
снова
в финальных кадрах
вы видите человека,
уходящего по дороге вдаль,
к черте горизонта
(повторяется круг),
и шаг человека упруг,
и сам человек еще молод,
и недаром
где-то за кадром
поет труба,
и солнце
смотрит приветливо
с небосклона —
так что есть основанья надеяться,
что судьба
к человеку тому
пребудет еще благосклонна.

Так и устроен
этот нехитрый сюжет,
где за каждым финалом
следует продолженье —
и в этом, увы,
единственное утешенье,
а других вариантов
тут, к сожаленью,
нет.
1991
      *  *  *
   ЮРИЙ ЛЕВИТАНСКИЙ:
  ЧЕЛОВЕК, СТРОЯЩИЙ ВОЗДУШНЫЕ ЗАМКИ
Он лежит на траве
под сосной
на поляне лесной
и, прищурив глаза,
неотрывно глядит в небеса —
не мешайте ему,
он занят,
он строит,
он строит воздушные замки.
Галереи и арки,
балконы и башни,
плафоны,
колонны,
пилоны,
пилястры,
рококо и барокко,
ампир
и черты современного стиля,
и при всем
совершенство пропорций,
изящество линий —
и какое богатство фантазии,
выдумки, вкуса!

На лугу,
на речном берегу,
при луне,
в тишине,
на душистой копне,
он лежит на спине
и, прищурив глаза,
неотрывно глядит в небеса —
не мешайте,
он занят,
он строит,
он строит воздушные замки,
он весь в небесах,
в облаках,
в синеве,
еще масса идей у него в голове,
конструктивных решений
и планов,
он уже целый город воздвигнуть готов,
даже сто городов —
заходите, когда захотите,
берите,
живите!

Он лежит на спине,
на дощатом своем топчане,
и во сне,
закрывая глаза,
все равно продолжает глядеть в небеса,
потому что не может не строить
своих фантастических зданий.
Жаль, конечно,
что жить в этих зданьях воздушных,
увы, невозможно,
ни мне и ни вам,
ни ему самому,
никому,
ну, а все же,
а все же,
я думаю,
нам не хватало бы в жизни чего-то
и было бы нам неуютней на свете,
если б не эти
невидимые сооруженья
из податливой глины
воображенья,
из железобетонных конструкций
энтузиазма,
из огнем обожженных кирпичиков
бескорыстья
и песка,
золотого песка простодушья,—
когда бы не он,
человек,
строящий воздушные замки.
*  *  *

   ЮРИЙ ЛЕВИТАНСКИЙ

Что я знаю про стороны света?
Вот опять, с наступлением дня,
недоступные стороны света,
как леса, обступают меня.
Нет, не те недоступные земли,
где дожди не такие, как тут,
где живут носороги и зебры
и тюльпаны зимою цветут,
где лежат на волнах кашалоты,
где на ветках сидят какаду...
Я сегодня иные широты
и долготы имею в виду.

Вот в распахнутой раме рассвета
открываются стороны света.
Сколько их?
Их никто не считал.
Открывается Детство,
и Старость.
И высокие горы Усталость.
И Любви голубая дорога.
И глухие низины Порока.
И в тумане багровом Война -
есть такая еще сторона
с небесами багрового цвета.
Мы закроем вас,
темные стороны света!

Сколько есть неоткрытых сторон!
Все они обступают меня,
проступают во мне,
как узоры на зимнем окне,
очень медленно тают,
и вновь открываются
в раме рассвета
неоткрытые стороны света.



Стихи чудесного ярославского поэта Наташи Малининой, которую хорошо знаю и дружбой с которой горжусь...

"А кроме сирени, и нет ничего.
Ни слёз, ни смертей - только это мгновенье.
И я обживаю, смакую его:
Ведь время - ничто во вселенной сирени.

И нет ничего! Лишь ликующий куст
У древней стены, где узорчаты тени.
И я умереть навсегда не боюсь:
Всё дело в сирени. В цветущей сирени.

Пыльцой, что прилипла на лапки шмеля,
Свершится опять торжество опыленья,
Цветенье и завязь - не нам отменять:
Всё дело в сирени, в шмелях и сирени.

Случится когда-нибудь май без меня,
И я перейду в мир иных измерений,
Но сути своей не хочу изменять:
Люблю вас, любимые. Дело в сирени.".
--------------------------------------------

    Ушедший от нас артист и очень хороший человек
      ЛЕОНИД ФИЛАТОВ

О, не лети так, жизнь, слегка замедли шаг.
Другие вон живут, неспешны и подробны.
А я живу - мосты, вокзалы, ипподромы.
Промахивая так, что только свист в ушах.
О, не лети так жизнь, мне уже много лет.
Позволь перекурить, хотя б вон с тем пьянчужкой.
Не мне, так хоть ему, бедняге, посочуствуй.
Ведь у него, поди, и курева то нет.
О, не лети так жизнь, мне важен и пустяк.
Вот город, вот театр. Дай прочитать афишу.
И пусть я никогда спектакля не увижу,
Зато я буду знать, что был такой спектакль
О не лети так жизнь, я от ветров рябой.
Мне нужно этот мир как следует запомнить.
А если повезёт, то даже и заполнить,
Хоть чьи-нибудь глаза, хоть сколь-нибудь собой.
О, не лети так жизнь, на миг хоть задержись.
Уж лучше ты меня калечь, пытай, и мучай.
Пусть будет все - тюрьма, болезнь, несчастный случай.
Я всё перенесу, но не лети так, жизнь.
----------------------------------------

   КОНДАКОВА НАДЕЖДА
     СВЕТ
– Ты куда?
– За кудыкину гору.
– А зачем?
– И сама не пойму.
Чтобы там тосковать по простору,
по любви, уходящей во тьму.
Мы с тобой уходящие люди.
Но у жизни, сходящей на нет,
разве кто отберёт и отсудит
этот тихий, сияющий свет?!
Словно тайное чувство свободы
и азартная прихоть игры,
он спасал нас во дни непогоды
и прельщал нас в иные поры.
И пребудет он с нами, покуда
есть надежда, что даже во сне
он хранит среди скверны, как чудо,
как Егорий на белом коне.
Ну а там, где замышлены танцы
на иной, закудыкинский лад,
мы с тобой чужаки, иностранцы,
мы не местные, как говорят.
Но поскольку и сам он не местный,
не расчётный на первый-второй,
он найдёт нас и за неизвестной,
за кудыкиной этой горой.
– Ты не веришь? Я тоже не верю,
что зазря в Гефсиманском саду
свет сиял за прикрытою дверью.
Ты уходишь? Я тоже иду.
--------------------------------

  Мой друг Ирина БАТРАЧЕНКО – музыкант, живёт в Хабаровске, мы знакомы и я её очень люблю:

  Ирина БАТРАЧЕНКО

   «Ты потерпи. Из мрачных геометрий,
    Из лабиринтов, полных темноты,
    Из догм, ошибок, страхов и поветрий
    Легко однажды выйдешь новый ты».

----------

...и жить без пафоса и фальши,
и есть руками то, что вкусно,
и не гадать, что будет дальше,
и улыбаться безыскусно...

-------------
Предметов и явлений очертаньям
давая имя, прибавляем мути -
всегда играет словом бес названья,
и так нечасто рядом ангел сути...
*  *  *

Сесть у темной амурской воды,
на которой рябиновым соком
предзакатные тают следы
солнца с чуть подмороженным боком,
и смотреть на закат, как на лик,
и внезапно смысл жизни придумать;
снять гордыню свою, как парик,
и пылинки с любви своей сдунуть.
* * *

В каждой встрече таится разлука;
в каждом коконе - бархат крыла;
в наслаждении спрятана мука;
в букве - звук и неровность числа...
А в любви, широко и крылато,
обнимая  бессрочность времён -
всё, что было и будет когда-то!
И слияние наших имён.
** ** *

А я разговорами с вечностью 
опять занимаю себя, 
укрывшись привычно беспечностью 
и жизнь бесконечно любя. 
И радуюсь дню, как свободе я, 
и крови я чувствую гон - 
ведь я сочиняю мелодию 
моих самых лучших времён!
** ** *

Себя - то ненавидишь и стыдишься,
то гордость распирает (хоть и зря);
то птицей реешь, крылья серебря,
то липкою личинкой шевелишься...

Поэт и плут, аскет и казанова,
солдат и трус, священник и король...
Ты наугад разыгрываешь роль,
с собой знакомясь, маску теребя,
не узнавая, отрицая сам себя
и - начиная каждый день ab ovo.
** **

СОВСЕМ ШУТОЧНОЕ
 Стая пегасов печально летела
 над психбольницей - видения злы...
 Стая больных к ним подняться хотела -
 прыгала вверх и кричала "курлы"...
-------------------------------


 А ЭТО ЕЩЁ ОДНА ХАБАРОВСКАЯ ПОЭТЕССА:
 Марина Семченко-Шафран
     Дом
В доме должен быть кот.
В доме должен быть плед.
Древний бабушкин кустик алоэ.
И за плинтусом – вот! –
старый детский секрет.
И журналов стопа – про былое…

В доме должен быть шкаф,
пусть скрипуч, неказист, -
в его недрах, согретых годами,
связку писем сыскав,
развернешь хрупкий лист,
мелко-мелко исписанный мамой…

В доме должен быть свет
от ночного окна,
запах кофе и яблок с корицей…
И воскресный обед.
И для книг тишина.
И тогда ничего не случится….

26.02.2015

--------------------------
И это мой давний друг, очень хороший человек и поэт, в чьих стихах лирика часто соседствует с улыбкой, -
   ТАТЬЯНА БЕЛЯНЧИКОВА-КУЗНЕЦОВА

«…Я заплачу, ты подвинешься поближе,
мы окажемся с тобой под общей крышей,
а потом она уедет в одночасье,
и получится с тобой немножко счастья...»
*  *  *

Первый снег – чем не повод себе улыбнуться
и поверить, что зеркало врёт лишь слегка.
Я возьму из буфета любимое блюдце
и тигрят позову – пусть попьют молока.
И на пару минут станет время добрее,
пусть растут – что с того, что забудут потом.
Им удастся пройти то, что я не успею,
долгий путь покрывая единым прыжком.
И пусть солнце сейчас улыбается куце,
и чумная надежда – в привычных бегах,
я зимою к звезде буду так же тянуться,
я куплю себе валенки на каблуках.
*  *  *

Ты деликатно избегал огласки,
ты даже не играл моей душой,
и получил десерт – две ложки ласки,
покорной ласки женщины чужой.
Всё хорошо. Ни капли не жалею.
– Ну что Вы. Вам спасибо, командир!
 
А ты не знал, что я была твоею.
Ты думал – просто мимо проходил.
*  *  *

Мы с тобой на облаке сидим. 
Таня, — шепчешь ты привычно, — Таня… 
Мир большой и кажется другим
с чердака больного мирозданья.
 Нам, случайным детям ноября, 
видится с обломанного края, 
как лежит небритая земля, 
злой ветхозаветностью пугая. 
Тишиной горчит продрогший лес,
  замерший в почетном карауле. 
Мы прошли с тобою шесть небес,
 мы совсем чуть-чуть не дотянули.
*  *  *

Там погода такая же – холод и дождь, как и тут,
там на счастье хватает украденной пары минут,
он распят над рекой, город тот – деревянно-железный.
Там глаза, и слова, и ещё – там действительно ждут,
и борись не борись – от себя не уйти, бесполезно.
 
Я увязла и так, не бросая монеты с моста.
Где ж он был, тот момент, тот форпост, тот предел, та черта,
за которою пропасть, а дальше – ни дома, ни долга?
Мир зачеркнут любовью, и рвутся в ночи поезда
в те места, где действительно ждут – но, увы, ненадолго...
*  *  *

Об ушедших – вполголоса,
о прошедших – скорбя.
Я отрезала волосы
и забыла тебя.
Я тебя безответственно
на задворки снесла,
так легко и естественно,
как когда-то жила.
День сочился по капельке,
солнце жарило в глаз.
До свидания, маленький,
надоел этот фарс.
Паутинка – что кружево,
а ловушка пуста.
Я вокруг обнаружила
и цветы, и цвета.
Посмеюсь я над Хроносом,
не поверю молве.
Я отрезала волосы,
и легко голове.
Раскрываются клапаны
передавленных чувств.
Я так долго не плакала,
я теперь научусь...
 
ХОТЕЛА ДАТЬ ССЫЛКУ НА САЙТЫ, ГДЕ МОЖНО ПОЧИТАТЬ ЕЁ СТИХИ, НО ИХ ОКАЗАЛОСТЬ ТАК МНОГО, что достаточно просто дать поисковой строке имя ТАТЬЯНА БЕЛЯНЧИКОВА-КУЗНЕЦОВА - и вывалится много ссылок.
Например, вот эта ссылка:
http://ekogradmoscow.ru/sreda/ekologija-kultury/maestra

------------------------
А ЭТО МОЙ френд по Фейсбуку, где имя его Ник Эль Энн, а на самом деле он НИКОЛАЙ ЛОБАНОВ…

      Правописание неба
Небо пишется с маленькой тучи,
С набежавшей полынной строки,
Небо пишется с дальних созвучий
И, конечно же, - с лёгкой руки.
За границами лет, за полями
Небо впишется в солнечный круг........
Небо пишется слитно с дождями
И раздельно - с ветрами разлук.
Небо пишется с точки опоры,
С мятным знаком в конце тишины,
С настоявшихся истин кагора,
Бередящих похмельные сны.
Небо пишется скоро, случайно -
С незапамятных давних времён,
Небо пишется с маленькой тайны
И с овеянных грустью имён.
Небо пишется, пишется, пишется........
Небо помнится, видится, слышится................
*  *  *

     Ночка тёмная моя
Мысли путанные - прочь.....
Осень. Счастья перешеек......
Подрастают сын и ночь,
Беззаботно хорошея.
Ночка тёмная моя -
Девяти ветров неполных,
Будней острые края,
Неба матовые волны......
Ночка! Я тебя растил,
Не жалея звёзд и грусти,
Ночка, я тебя крестил
С солнцем, найденным в капусте.
Кайся истово. Греши.
Жги светила и кометы,
Но, смеясь, не вороши
Отболевшие рассветы.
Ты меня не забывай,
Я ещё довольно сносен.....
И гляди - не задувай
Угольки вчерашних вёсен.
.....Плод запретный. Тишина.
Берег правый. Берег левый.
Ночка тёмная. Луна.
Подвигайся ближе, Ева........
*  *   *

 На обратной стороне дождя

СловА в снегу, словА в огне
И дымкой день вчерашний вьётся.......
Там, на обратной стороне
Дождя - заплаканное солнце.
Там ночь крадётся в неглиже,
Там утро в ситцевой панамке,
Там ты из девушек уже
Выходишь, радостная, в мамки.
Там вне печали, грусти вне
Итожит нас соседка Зоя,
Там, на обратной стороне
Дождя - период мезозоя.
Там первобытна тишина
И слово каменно НАВЕКИ,
Там неказистая весна
Хранит ветра в песочном веке.
Там, за угодьями земель,
Где суете обиды кратны,
Я, разуверившись в зиме,
Беру снега свои обратно,
Кладу тебе на сердце весть
Благую: знай, что лето - близко,
Что ты была всегда и есть
В душе моей рассветной искрой.....
О, встречи долгие во сне:
Цветёт мечта и слово льётся.....
Там, на обратной стороне
Сегодня в девять, возле солнца?.............
        *  *  *

А ЭТО СТИХИ С УЛЫБКОЙ
      Стихи о Тане
Наша Таня громко плачет
Дни и ночи напролёт -
Уронила в речку мячик,
Самокат и самолёт.
Уронила две машины,
Холодильник и рояль,
Уронила от мужчины
Очень важную деталь.
Уронила Таня в речку
(Ничего себе - ха-ха)
Обручальное колечко
И красавца жениха.
Уронила Таня дядю -
Камнем тот пошёл на дно,
Уронила на ночь глядя
С ним и тётю заодно.
Плачет нынче у осины
Таня так, что не унять...
Больше нечего ей кинуть,
Больше некого ронять
   *  *  *

В прошлой жизни был я небом,
В позапрошлой - вовсе не был,
А вот в позапозапрошлой
Был я строгим и дотошным -
То ли графом, то ли князем,
Кстати, статным и красивым,
А потом, блин, кто-то сглазил,
(Кто-то - набрано курсивом).
А теперь скажу не в рифму,
Положа на руку сердце:
Столько лет прошло - не помню
С кем, чего, кому и сколько....
И продолжу я не в рифму:
Коль у вас - таких всех разных -
Есть свободная минутка -
Улыбайтесь, ради Бога,
Даже смейтесь - звонко-звонко
И хихикайте в ладошку -
Это вовсе не накладно,
Право, можете поверить!....
Вот и я на этом фото,
Что вы видите, конечно,
Так нескромно улыбаюсь,
Улыбаюсь так нескромно,
Улыбаюсь патамушто....
Ну-ка, всё же догадайтесь!...
Нет, не правильно, - ну что вы?!
Снова нет - не угадали...
Ладно-ладно - помогу Вам:
Улыбаюсь я нескромно
Потому что мне супруга,
Надо мною сжалясь, видно,
Всё хорошее припомнив,
Всё плохое забывая,
Испекла вдруг торт с изюмом......
P.S. Предугадывая просьбы, -
Мол, кусочком угостите, -
Я признаюсь всем и сразу -
Торт мной съеден был до крошки........
Попрошу без осуждений -
Мне и так сейчас неловко
И немножко стыдно даже,
(Голод - он саффсем не тётка)...
Но теперь я на диете,
Дни разгрузочные снова.....)))
*   *   *

           Чёрт
Был чёрт, как чёрт, - и хвост, и рожки,
Привычек вредных - целый воз,
Любил спагетти и окрошку,
Во всё совал длиннющий нос.
Пил беспробудно, спал без меры,
Облюбовав с дружком подвал,
И нехорошие примеры
Всем бескорыстно подавал.
Дней пережёвывая кашу,
Он жил, не ведая стыда,
Пока не встретил тётю Машу -
Читай - ударницу труда.
Она работала на стройке,
Где клала всё, что надо класть,
Ещё - кружок шитья и кройки
Вела, отваживая страсть.
Мир становился только краше -
Лучился так прораба взгляд!..
И кирпичи, что клались Машей,
Ложились ровно в долгий ряд.
Редели ветреные тучи,
Цвела Отчизна - наша мать....
И тут героев чистый случай
Вдруг свёл - как принято писать.
Не знаю, что у них там было,
Но, ввергнув мир в глубокий шок,
Былое чёрт пустил на мыло
И стёр привычки в порошок.
Спилил разросшиеся рожки,
Укоротил длиннющий нос
И, напоследок, чёрной кошке
Передоверил рыжий хвост.
....Завяла грусть, запели розы,
Мечты аукнулись в душе....
Такие вот метаморфозы.
Шерше ля фам. Ля фам шерше.........
*  *  *  *  *

!!!!! Баллада о мирных людях
            "Мы мирные люди, но наш бронепоезд
            Стоит на запасном пути..."
                (слова из песни)
"Мы мирные люди, но наш бронепоезд....
А, впрочем, об этом написана повесть,
А, впрочем, об этом и песенка спета,
Мы мирные люди (особенно летом)....
Запомни, проникнись, поведай другому:
Мы мирные люди, мы сапиенс гомо...
И видится век нам пушистым и белым,
Мы мирные люди, но наш парабеллум....
Мы око за око, мы свата за брата....
Мы слишком радушны, но наша граната.......
А мысли - чисты и душа - нараспашку,
За пазухой прячем не камень - ромашку.
Нещадно весь мир на любовь перемножим:
Виват бледнолицым! Салют краснокожим!....
А, впрочем, не будем об этом, не будем,
Вы просто усвойте - мы мирные люди.
Мы всем кулаками приветливо машем
И мирны нейтронные бомбочки наши
(Простите за наш неназойливый юмор -
Мы так милосердны, что страшно подумать)......
Да, нас не погладишь по боеголовке,
Хоть мы и смиренны, как божьи коровки.
Примите совет благодушный - без фальши:
От нас, безобидных, держитесь подальше,
А то как нагрянем с добром, извините,
Что будет бессилен и ангел-хранитель.......
Как липова вера, как немощно слово...
Планета в ушибах и ссадинах снова.
Кого воспоёт семиструнная лира:
Жар-птицу войны или голубя мира?
Сплошные абзацы. Пернатые строчки.
Пора бы расставить над будущим точки.....
Вселенную делаем лучше и краше -
Прицельна любовь дальнобойная наша.
Дорога. Развилка. Реалии века:
Направо - промзона, налево - аптека.
Тик-тикают грозно часы именные
И в главные - метят пути запасные.
Летит бронепоезд. Молчим без умолку.
Верхушкой желания - нижняя полка.
А мысли слипаются: ныне и присно......
Мы едем добро причинять бескорыстно...................."

-----------------------------------
А ЭТО МОЁ НЕБОЛЬШОЕ ЭССЕ О СТИХАХ ОДНОЙ ОЧЕНЬ НЕОРДИНАРНОЙ ДЕВОЧКИ -
"Эссе - после прочтения стихов Александры КРЮЧКОВОЙ" (внутри текста есть и стихи): https://www.proza.ru/2014/12/02/2284

А тут можно почитать все её стихи:
http://www.stihi.ru/avtor/kriuchkova
-------------

Нет необходимости представлять Андрея МАКАРЕВИЧА, но хочу тут поместить одно из самых любимых мною его стихотворений:

Пустым обещаньям и сказкам не верьте!
И Спас не спасёт от сумы и тюрьмы.
Но жизни на свете чуть больше, чем смерти.
И света на свете чуть больше, чем тьмы.
Но жизни на свете чуть больше чем смерти
И света на свете чуть больше, чем тьмы

И пусть испытанья сулит нам дорога.
Пусть новым прогнозом пугают умы.
Но дьявола все же чуть меньше, чем Бога.
И света на свете чуть больше, чем тьмы.
Но дьявола все же чуть меньше, чем Бога.
И света на свете чуть больше, чем тьмы.

Пусть спорят закат и рассвет в поднебесье
И старые догмы затёрты до дыр.
Меж чёрным и белым все ж нет равновесья -
И это приводит в движение мир.
Меж чёрным и белым все ж нет равновесья -
И это приводит в движение мир.

Пусть зло проползло из столетья в столетье
И небо опять закрывают дымы.
Но жизни на свете чуть больше, чем смерти.
И света на свете чуть больше, чем тьмы.
Но жизни на свете чуть больше, чем смерти.
И света на свете чуть больше, чем тьмы"

А ТУТ ОН ЭТО ПОЁТ:
https://www.youtube.com/watch?v=HWtxzQXpypQ

-------------------
Люблю, когда стихи и умны, и с улыбкой, как у моего друга по Фейсбуку Анны ПОЛЕТАЕВОЙ

   Anna Poletaeva

Духовной жаждою томим,
В конце времён или недели,
Ваш Пушкин встретился с моим...
Они недурно посидели,
Распив бутылочку "Клико", –
Потом добавки попросили,
А там уже недалеко
И до святого – до России.
Ваш, нервно перстень теребя,
Клеветникам пенял за рвенье –
А мой, цитируя себя,
Твердил про рабства грозный гений.
Ваш поминал Бородино,
Былых героев подвиг славный –
Мой говорил, что не должно
Быть аргументом это главным
Для беззакония и смут,
Бесстыдной хитрости державной...
И разумеется, что тут
Спор разгорелся – жаркий, равный.
И, слово за слово, дошло
У Александров до дуэли...
А уж кому там повезло,
Нам не узнать на самом деле.
2014

----------------------------
 И ВОТ ЕЩЁ ОДИН СТАРЫЙ ВИРТУАЛЬНЫЙ ДРУГ - Аскарова Елена:

"...когда нибудь ты вспомнишь

за дверью той
молчание живое
струилось
в твой слегка уставший мир

не смять в объятиях
не скомкать
теперь расслышать ты его захочешь

знакомою дорогою пойдёшь
всё убыстряя шаг
бегом
скорей
сквозь рвущихся торосов грохот
к щемящей простоте вещей

… в ладонях сложенных играло море
в глазах таился смех
блуждал по занавеске паучок

всё было вовремя и к месту
само собой

за дверью той
теперь живут другие..."


-------------------------------------------------
А ЭТО МОЙ ДАВНИЙ ДРУГ Надежда ДАЛЕЦКАЯ:

     И НАРЕКУТ ЭММАНУИЛ

   Итог подобия - природа.
   Как краток в это время года
   свет! Сумеречным сводом
   нависла бесконечность Неба
   уже к пяти, что пополудни.
   Беззвёздно. Рано для звезды...
 
   Шум улиц монотонно скудный
   вползает в комнату и трудно
   не думать: неминуем судный
   и день, и час. На смену будням -
   Рождественское воскресенье.
   В церквах молитвенное пенье.
   Мороз. И воска всхлип. И дым...
 
   И языки огня в испуге:
   поспешно Иродовы слуги
   готовят сёдла и подпруги.
   Но это не сейчас...в округе
   и в Доме Хлеба* спят спокойно,
   мир не сменив ещё на войны
   в душе, и в сердце, и в веках.
 
   Ещё Звезда перед волхвами.
   Ещё беззвучно, тихо в Раме.
   Ещё беременна словами
   душа. И в Вифлееме: "Амен" -
   любовно произносят. Камень
   не занесён над головами:
   ни в отреченье, ни за страх.
 
   Рассматривает лунный инок
   подолье, горы и равнины.
   И в мире тихо и пустынно.
   Но время волоком, в стремнину -
   невозвратимо и жестоко!
   Ещё над мёртвой плотью сына
   не обезумела Рахиль...
 
   Всему свой срок. И Божьим сроком
   над Вифлеемом одиноко
   Звезда взошла! Взошла высоко,
   венчая верность слов пророка:
   "И нарекут Эммануил..."
   
   06 января 2009 года
        *Дом Хлеба, дом Давида - Вифлеем
   *   *   *   *   *

И ЕЩЁ Надежда ДАЛЕЦКАЯ:

            ДОМОВОЙ

   "Всего хватало в жизни понемногу:
   пристанищ, сборов в дальнюю дорогу,
   глаголов, предложений и предлогов -
   не находился лишь один предлог...
   Оставить всё, как есть, жить настоящим,
   задвинуть прошлое подальше в ящик
   комода иль стола. Но снова тащит
   мой домовой пожитки на порог.
 
   Те, что снесла вчера тайком на свалку,
   на корм воронам, воробьям и галкам -
   безжалостное прошлое не жалко!
   Ни за богатство, ни за медный грош.
   Впустила я его. Без домового -
   не дом, а домовина, право слово.
   И пусть над дверью ржавая подкова,
   но кров есть кров - живи, пока живёшь!
 
   Ну что же, заходи, мой друг косматый!
   Что ж не отшиб мне память? Иль расплаты
   другой мне ждать? Куда же ты, куда ты?
   Перезимуем как-нибудь вдвоём.
   Домовничай, стучи, возись ночами.
   Давай уж так и быть, развесим память
   по стенам, для красы. Поставим чайник.
   Я буду развлекать тебя стихами...
   И... как ты говоришь? (прости, прощаю...)
   случится неслучайная случайность -
   и прорастёт, зазеленеет дом!"
*   *   *   *

    И ТРЕТИЙ СТИХ Надежды ДАЛЕЦКОЙ:

          ВСЁ ПЕРЕМЕЛЕТСЯ

   "Всё сгладится, наладится. Со временем...наладится.
   А не испечь оладьицев? Пожалуй, испеку.
   Сошью из ситца платьице. В горох зелёный платьице.
   Вина моя загладится: воздастся утюгу.
 
   Из ситца не получится. Немодная материя.
   Не для такого случая. Горох - не комильфо.
   Нужна парча везучая. Как сваха на доверии.
   Расцветка страстно жгучая. Как строчка из Сафо.
 
   Оладьи нынче - к лешему! От постного до грешного
   одна судьба потешная с косой наперевес.
   В чём только ни замешана... я так давно замешена!
   Весной, весной замешена. Крутой, крутой замес.
 
   Сама себе порукою. Жду: свистнет рак, не свистнет ли?
   Лицо белеет мукою. Чистейшая мука!
   Заправлен горем луковым салат, закислен мыслями.
   Десерт - тоска со скукою. И чайник без свистка.
 
   Всё в жизни перемелется. От паперти до памяти.
   Сума моя богатая - в горошек лоскуток.
   Что ж от меня останется... (хоть что-нибудь останется?)
   Пробелом между датами. Душою между строк"...
_____________________________________________
А это мой ФБ-друг Марина КОРСАКОВА - очень созвучные мне стихи!
Очччень!!!

         ВОТ НАПРИМЕР:
"Эта сжатая пружина не могла не распрямиться,
И, наверно, плохо кончит  та, что нынче так смела.
Но пока летит машина, и колотит ветер в лица,
не тверди – она не гонщик, не пророчь невольно зла.

Погляди – она, как кошка, приземляется на лапы,
Приглядись – она, как птица, в этих сумерках ловка,
Как ни ляжет ей дорожка – не сравняешь все ухабы,
И в прищуренных ресницах не умеришь огонька."

ТУТ ДРУГИЕ ЕЁ СТИХИ:

---------------------------------------------------------


А ДАЛЬШЕ В САМОМ КОНЦЕ НЕКОТОРЫЕ МОИ СОБСТВЕННЫЕ СТИХИ, КОТОРЫЕ САМА ЛЮБЛЮ

Карина АРУЧЕАН-МУСАЭЛЯН

Карина Мусаэлян_Аручеан (по прозвищу Мышь)
Почти программное   - моим детям (родным и «приблудным»)
 
   Я иду по земле - и земля принимает  мой шаг.
   И трава обтекает упрямые сильные ноги.
   И сорока (а может быть, ангел?) летит вдоль дороги.
   И русалки (а может быть, утки?) свистят в камышах.

   Вот опасливый гном превратился в смешной мухомор.
   Схулиганничал леший, в разлапистый пень обратившись.
   Обернусь-ка и я незатейливой серою мышью,
   чтобы лучше вписаться в изменчивый вечный узор.

   Переменчивость мира приемля, вступаю в игру.
   Я пророю ходы - и ручьями подземными стану.
   И однажды зимой приоткрыв заржавевшие ставни,
   ты увидишь цветущую яблоню вдруг поутру.

   Я настигла тебя - ты захочешь коснуться струны.
   Схватишь ты карандаш - я тебе не даю удивиться:
   это мышь или строчка так быстро бежит по странице.
   Но меня дописав, ты постигнешь условья игры.

   Ты теперь - камертон, по которому строится звук
   тех мелодий и песен, что сыграны будут другими.
   Ты отныне вольна изменять и обличье, и имя.
   Взмах крыла... Ну смелей! - размыкается будничный круг.

   Пусть заносчивый всадник считает, что он направляет коня.
   Но бежит прихотливо,  неся их обоих, Дорога -
   - воплощенная прихоть моя ли, твоя или Бога...
   Получили мы мир, растворив в этом мире себя.
*  *  *  *  *

                Моему любимому мужу Давиду-ДИМЕ

Поэзия, прости! Любовь, твоя сестрица,
уводит вновь меня в обжитые сады.
Поэзия, прости! Никак не раздвоиться!
Поэзия, прости. Возьму твои лады.
              Возьму твои лады - и губы зарифмую
              на белых простынях, отбросив карандаш.
              Величью слов равно величье поцелуя.
              Поэзия, смирись! Уйди, мой верный страж!
Уйди, мой верный страж - и я пройду по кромке.
Миг в вечность обращу. И вечность - в сладкий миг.
Про прошлую любовь, перечеркнув и скомкав,
скажу, что не моя. Скажу, что черновик!
              Скажу, что черновик - и вновь зажгутся звёзды.
              И пни дадут ростки. И в шорохе минут
              Вспять реки повернут. Нальются соком гроздья.
              Поэзия, прости: я подданство сменю.
Я подданство сменю. Смешаю ямб с хореем.
В размер не уложить ни ночь, ни день, ни жизнь!
Крадётся тихо тьма. И сумерки сереют.
Рука дрожит в руке. Анапест, отвяжись!
              Поэзия, я вся в рубцах твоих отметин.
              Но смыслу точных слов я всё же предпочту
              метафоры любви, бессвязность междометий,
              и верности твоей - неверную мечту...
...Любовь моя, прости! Ты тихо в щёку дышишь.
И сны твои тебя из рук моих крадут.
На кухне за стеной царапаются мыши...
Я зажигаю свет. И... белый лист беру...
                Карина МУСАЭЛЯН      28 лет
      *  *  *

                И ЕЩЁ ЕМУ ЖЕ
              И вечность плескалась
              в раструбах портьер.
              И Бог был - Любовь.
              И Любовь была мною -
              бессмертной, смеющейся,
              теплой, живою.
              И Бог был Любовью.
              И нас было двое.
              И вечность плескалась
              в раструбах портьер...
                Карина МУСАЭЛЯН, 28 лет

*  *  *

                Городу моего детства Баку посвящается...
     Там, где я родилась, море дышит так вкрадчиво-нежно.
     И огромные сочные звёзды свисают, как гроздья
     во дворы, где висят на верёвках ковры и одежды.
     И прохладно ночами от хлопанья сохнущих простынь.

     Где от запахов воздух так густ и тяжёл, что возможно
     его взвесить в руке, и глотать, как коктейль. И пьянея,
     одурело бродить под зазывные крики лотошниц,
     ощущая подошвами жар от нагретой панели.

     И смотреть, как на длинной цепочке луча золотого
     день послушной собакой лениво за солнцем плетётся...
     Белый пух тополиный - как рисинки в мареве плова.
     И ажурная тень по асфальту неслышно крадётся.

     Там, где я родилась,
                море дышит так вкрадчиво-нежно...
                Карина МУСАЭЛЯН, 27 лет
          *  *  *

       Утратив высь, я землю обрела.
       Сложила я усталые крыла.
       И долго звёзды пели надо мной.
       За здравие? Или за упокой?
           А по земле стелился синий дым.
           Неслышно зрели в темноте плоды.
           И соки животворные земли
           текли без устали,
                без устали текли.
       И во дворах плескались поутру
       не простыни - а строчки на ветру.
       И в лужице с зацветшею водой
       синела высь, покинутая мной...
               (Карина Мусаэлян, примерно 33 года)
       *  *  *


БАЛЛАДА О ФОКУСНИКЕ

     Чего не помнят деды?!
     Чего не знают дети?!
     Чего не скажут дети,
     хоть было всё не так...
     Когда-то жил на свете,
     однажды жил на свете
     (а может, не однажды)
     волшебник и чудак.

     Ходил он по дорогам
     в дырявой старой шляпе.
     Потёртый пиджачишко.
     Лишь флейта да мешок.
     И - радуга вставала.
     И - если дождик капал,
     то вмиг переставал он
     и целый день не шёл.

     Начнётся представленье.
     Народ повалит валом.
     И чудо оживает
     под куполом шатра.
     Стремглав летело время.
     И будто бы стояло.
     И солнце всё висело
     до самого утра.

     Он прикасался к флейте.
     Ладонью шляпу трогал -
     и в воздухе плясало
     соцветие колец.
     И лента превращалась
     в цветущую дорогу,
     и шляпа - в трубадура,
     и флейта - во дворец.

     Он говорил слепому:
     "Взгляни: в душе соседа
     надежда размыкает
     усталости кольцо.
     И вишни зацветают.
     И нежность-непоседа,
     смущаясь, закрывает
     передником лицо!"

     Он вопрошал глухого:
     "Ты слышишь, плачет кто-то?
     Но гулок шум капели,
     и трубачи трубят,
     смеются громко дети,
     но там, за поворотом,
     тихонько плачет кто-то -
     и он зовет тебя!"

     Он говорил дурнушке:
     "О, как же ты прелестна!
     Твой взгляд умён и кроток!
     Улыбка так мила!"
     И вмиг в неё влюблялся
     -доподлинно известно!-
     Поэт. И эта пара
     век счастлива была.

     А фокусник смеялся.
     Жонглировал умело.
     И в полутьме арены
     пестрели города.
     И парус раздувался.
     И громко флейта пела,
     что долог путь к победе,
     но это - не беда!

     И те, кто верил флейте
     (а было их немало!)
     ступали на тропинку
     из лунного луча.
     И, радостно волнуясь,
     тропинка уплывала.
     А фокусник бросал им
     цветы из-за плеча.

     Он сам не раз пытался
     за быстрый луч схватиться.
     Но убегала тропка
     из-под неловких ног.
     Над ней его же флейта
     летела, будто птица.
     А он бежал. И падал.
     Но их догнать не мог...

     Ах, путают всё деды!
     Ах, путают всё дети!
     Такого нарасскажут -
     не расхлебать вовек!
     Когда-то жил на свете,
     однажды жил на свете
     не фокусник, а просто
     хороший человек...
                Карина Мусаэлян, примерно 32 года
     *   *   *

     ПРОГРАММНОЕ
Написано примерно в нач.80-х.
  Пелось как песня в моем спектакле
             "День поминовения - воскресение" в 1987-88 г.г.

     Это страшное место. Здесь долго куражились черти.
     Затоптали дороги и в узел тропинки сплели,
     Переставили вехи и грязными клочьями шерсти
     Обозначили новые в серой зловещей пыли.

     Но я здесь родилась. Мне светили погасшие звёзды
     Ярче пляшущих рядом обманных болотных огней.
     Я следы находила под илистой толстой коростой
     И свои для других оставляла пунктиром на ней.

     А вокруг улюлюкала сытая злобная нечисть.
     На болоте росли города и крутили кино.
     Патриоты болота читали согражданам речи,
     Что, мол, родина это и что-де другой не дано.

     Не по мне ли звонят поутру в прикладбищенской роще?
     Где-то точат топор, но мне надо, мне надо идти.
     Не уйти от проблем и решений,  а значит - на площадь,
     Где сограждан моих непогода сбивает с пути.

     Ведь мы  здесь  родились.  И нам светят погасшие звёзды
     Ярче пляшущих рядом обманных болотных огней.
     И следы мы находим под илистой толстой коростой.
     И свои для других оставляем пунктиром на ней.


мне прислали ссылку - тут исполняют в стиле "кантри" под гитару одну мою шуточную песенку "Ах, Джон у нас счастливей всех!" (типа "английских песенок"):
 http://chief-bober.narod.ru/songs/song_11.mp3
ОЧЕНЬ ЗДОРОВО, мне понравилось!!!

ЭТО ВИДЕО – я читаю свою «ПОЭМУ ДОРОГИ»:
https://www.youtube.com/watch?v=5hR_rzzuy60

А ТУТ Я ЧИТАЮ СВОЙ СТИХ «В лесу за старым кедром»:
https://www.youtube.com/watch?v=CK-FYrTjRjE
   *  *  *
Мои из серии «ХОККУЁВЫЕ СТИХИ»
ШУТОЧНО-ХУЛИГАНСКАЯ ПОДБОРКА:

Всё хоккуёво?
Нет!
Дивна Земля на рассвете – охоккуеть!
   *  *  *

А ТУТ маленький ФРАГМЕНТ ИНТЕРВЬЮ СО МНОЙ ПЕРЕД ОТЪЕЗДОМ МОЕЙ КНИГИ «ПОЛКОВОДЕЦ СОНЯ, или В ПОИСКАХ ЗЕМЛИ ОБЕТОВАННОЙ» в Германию и Австрию -
https://www.youtube.com/watch?v=OFepUO_5Mv8

Надеюсь, что хоть что-то отсюда привлекло ваше внимание.