Завтра в центральной городской библиотеке им. А.П. Малашенко состоится
презентация книги «Век вековой» Владимира Игнатьевых
ВРЕМЯ – ТУННЕЛЬ, который нужно весь прошагать
Нужно заметить, что в календаре эта дата как Всемирный день науки за мир и развитие. В научной среде города Владимира Чекалова знают как кандидата физико-математических наук, из последних его достижений – золотая медаль салона изобретений ЖЕНЕВА 2013. В литературных кругах Владимир Валентинович известен как поэт. Стихи переславца под псевдонимом Игнатьевых печатаются на страницах местных СМИ, региональных журналов, они переведены на болгарский язык поэтом Красимиром Георгиевым и опубликованы в крупнейшем литературно-художественном и общественно-политическом болгарском журнале «Литературен свят».
В 2015 году Владимир Игнатьевых стал участником конкурса литературной премии «Наследие». Его произведения были отмечены членами высокого жюри – в его составе представители Российского Императорского Дома, Русской Православной Церкви – и попали на страницы очередного тома весьма престижного альманаха. Это ли не подтверждение талантливости автора!
И все же самым значимым событием в своей творческой деятельности поэт считает выход в свет книги «Век вековой». «Век вековой» насыщен картинами прошлых и настоящих событий страны за последнее столетие. Но так ли они, эти события, далеки друг от друга? Глубокое убеждение поэта: нет давних времен! Все по времени близко. И в первом же стихотворении «Время – память, время – сны» его философские размышления: «Но далеко ли «завтра», близко ли то «вчера»? Если шагать исправно, может быть, до утра, Очень устав, придем мы. «Завтра» наступит? Нет! Это опять «сегодня» – вот ведь какой секрет»… И здесь же: «Время – туннель, который нужно весь прошагать. Время – папирус новый, что предстоит прочитать».
Эмоциональность автора в передаче понимания своей связи с родной землей в произведениях достигает такого накала, что они читаются безотрывно на одном дыхании. Удивительным образом – вероятно, той же эмоциональной искренностью, поэт сразу вовлекает тебя в те или иные события и ты ощущаешь свою сопричастность к ним. Сильнейшим среди таких произведений можно назвать поэму «Александра». С нее началась творческая биография Владимира Игнатьевых. Он написал ее за одну ночь в студенческие годы. Это было время шестидесятников, на мировоззрение которых Великая Отечественная война оказала сильное влияние. В поэме говорится о стойкости русской женщины, крепости ее духа – всю жизнь простая сельская жительница Александра ждала без вести пропавшего на войне мужа, ей одной пришлось поднимать на ноги шестерых детей. «Все соседи удивлялись, Где же силы-то брала? Ведь они не прибавлялись – Все их детям отдала». И далее авторские строчки звучат как гимн русской женщине: «Так не в том ли мощь и сила/Нашей Родины-страны, В женщинах моей России, В Матерях родной земли!» Сколько в сказанном гордости за тысячи русских женщин, которые любили, строили дома, рожали детей, а когда теряли кормильцев, ставили за них свечки в храмах и всю себя отдавали детям и внукам. Как и Александра, преданно хранившая в своем сердце любовь к мужу. С этой любовью и ушла…
Текст поэмы настолько проникновенно трогателен, что судьба этой женщины волнует до глубины души, а потому уход ее воспринимается как потеря близкого человека: «На погосте крест стоит, Александра под ним спит»…
Позже эту поэму московский поэт Владимир Русский прочитал перед широкой публикой 9 Мая в парке Сокольники. Что было естественно: в те шестидесятые, когда поэма создавалась, на улицах Москвы читали стихи не только известные поэты, как Рождественский и Евтушенко, но и начинающие.
В поэты он себя тогда не зачислил. Да и стихи писал не часто. Закончил институт, приехал в Переславль, работал в Институте «Госниихимфотопроект». Однажды сотрудников института пригласили в «Коммунар», так называлась раньше газета «Переславская неделя». И на этой встрече творческой и научной интеллигенции Владимир Валентинович заинтересовался тем, что в издании есть литературный кружок, где обсуждают стихи и прозу переславских авторов и лучшие произведения опубликовывают на «Литературной странице». Его «Александру» тогда опубликовали.
И он продолжил писать стихи. Позже выяснилось – это его Дело. Избранное по сердцу и душе. А примером служения этому Делу стал для Владимира Игнатьевых сосед Сергей Тювин. Талантливый поэт был инвалидом. Превозмогая все боли, он вдохновенно писал стихи, оттачивая каждое слово. Такое отношение к поэзии укрепило стержень ответственности за каждое написанное слово и у Владимира Игнатьевых. Что касается их отточенности, то каждая строфа с педантизмом проходит долгий путь технической доработки.
У Владимира Валентиновича есть созданные им плейкасты. Это видеоролики, в которых на фоне картинки в унисон музыкальному произведению звучат авторские поэтические строчки. Достаточно выйти на сайт Стихи.ру, чтобы познакомиться с ними подробнее. Уверена, и вас, читатель, они растрогают до глубины души. Стихотворение «Майя» – в ритме Щедринской Кармен-сюиты: «Черной юбкой, черной сеткой, красной лентой и трико/Облекло стан гибкий, крепкий. Вслед за музыкой влекло. Длинной шеей лебединой, поворотом головы. Легкий шаг неуловимый длинных ног, как звук струны» – звучит необыкновенно экспрессивно и изысканно!
Музыкальное образование формировалось у Владимира Игнатьевых на бардовских песнях, в частности Окуджавы. А с самого раннего детства любил слушать, как поют родители. «Особенно меня трогала грустная и красивая песня со словами «Сидел рыбак веселый на берегу реки», – делится Владимир Валентинович своими воспоминаниями. – И, представьте, я был просто потрясен, когда уже в зрелом возрасте узнал, что написана она на стихотворение Михаила Лермонтова «Тростник».
Реальная история из детства Владимира Валентиновича, когда он мальчишкой бегал в сельский клуб и видел, как играет на баяне инвалид, легла в основу стихотворения «Слепой баянист»: «Среди других здесь инвалид, костыли сжимая. В свои неполных девятнадцать лет, как строить дальше жизнь, не знает…»
Позже увидел свет плейкаст – это стихотворение, глубокое по смыслу, звучит особенно пронзительно под полонез Огинского.
У каждого стихотворения в книге «Век вековой» – своя конкретная история. Немало есть историй, имеющих прямое отношение к поэту. Оттого и звучат такие стихи исповедально.
Новая книга – она о нас, русских людях, испытавших все перипетии событий века. В стихотворении, что вошло в эпилог – «Лица мы у нашего народа», четко прослеживается убеждение поэта: люди прошлого и настоящего – все мы рядом! Мы - одна семья! «Я опричник, также и крестьянин. Я стрелец «Потешного» полка. Пугачевец, вместе с тем я барин. Я един в минувшие века».
А первый отзыв на «Век вековой» Владимир Игнатьевых получил от своего болгарского друга Красимира: «Дорогой друже Владимир, уже держу в руках твою книгу «Век вековой». Книга – чудесная. В каждом отношении – и как поэзия, и как оформление». Несомненно!
Ольга Черкасова
Владимир Игнатьевых
Святому благоверному князю Александру
Ты поверь, Александр, не сложилось.
Как мы шли по промёрзшей земле,
Как тянули её, рвали жилы,
Как горели в военном огне.
Не серчай на нас княже, старались,
Чтобы всё было сбором в кулак.
Чтобы Запад с Востоком держались
С нами вместе и всё было так.
Ты же знаешь, не в них наши беды,
Наше счастье ведь в наших руках.
Были славные дни и победы,
Зависть рушит добытое в прах.
Как тогда, позалезли в уделы
И взирают из тёплой норы.
Не в краях, но творят беспределы,
В своих вотчинах. Все до поры.
Как науку твою нам усвоить,
Чтоб без войн воедино собрать,
И на общее дело настроить,
И не дать без вины обижать.
Помолись там за нашу Отчизну,
Да за русскую всю сторону,
Да за разум людей, чтоб при жизни
Укрепляли родную страну.
Надоумь хоть во сне, хоть в виденьях
Старых, юных и зрелых мужей
Почитать* все твои уложенья
О единстве российских людей.
Не покинь нас в пиру и в печали,
Не оставь в своих чутких словах
Тех молитв, что ещё не звучали
И они возродятся в делах.
_____________________
*Почитать - чтить
Предавшие трижды
Предавшие трижды, просят тебя
Дать им твою помощь.
Что же ты скажешь им также любя?
Найдешь ты ещё мощь?
Под правым ребром та же боль от копья,
Вернёшься ли в их мир?
Предавшие трижды, просят тебя -
Двадцать веков их кумир.
Серебряной мысли тугая волна -
Ты ими ведь был судим.
Помянутый телом и кровью до дна,
Поможешь ли ты им?
Исстёган бичом и придавлен крестом,
По крови своей в пыли,
Ползешь, прикрываясь терновым венцом.
Рядом кричат: помоги!
Предавшие трижды, приветствуют. (Лжа!)
Мессия веди нас вперед!
Тридцать серебряных делят дрожа
Кому из них что упадет.
Преданный трижды, растоптанный в прах,
Память свою береги.
Каждый из них получает свой страх.
Спасенье в твоей любви.
Преданный трижды, ты видишь везде,
Ты можешь понять вперёд:
Дети детей твоих даже в суде
Это ведь твой народ.
Предавшие трижды, ревут из огня -
Мы сами себя палим!
Может быть всадники, в шпоры звеня,
Закончат последний Рим?
Переяславль. Плещеево озеро. Синий камень
Ой, вы Кубрь и Нерль, ой, ты Ёгобыж!
Вы ручьи ничьи, из лесов текли!
Ой, ты бог Перун, ой, ты Даждь бог!
Принесли валун и в траве легли.
Тот валун велик, голубиный цвет.
Прямо к озеру привалился он.
Берендей-народ любовался век
И ночной порой танцевал с огнем.
Ой, ты Клещин град, ой ты озеро!
Ты плесни волной на сырой валун!
Долгорукий, князь, ты могуч зело,
Перенес тот град на болотный луг.
И Великий Спас, белокаменный,
Вознеся окрест, ново имя дал:
ПереЯславль град, вспоминаемый
В честь того, кто в бою славу переял.
И решил тот князь, закопать валун.
Кинуть прямо в грязь, чтоб на век уснул.
Что бы в памяти не слыхать о нем,
Что бы правнуки не нашли и днем.
И лежит валун под сырой землей,
И зовет валун родники земли.
Увидать ему вновь Луну весной
Услыхать волну помогли.
И прошли года, и десяток лет.
Не видал никто, как случилось вдруг:
На верху холма, словно лунный свет,
Возлежит валун, ни следа вокруг.
И пошли к нему люди с просьбами.
Приходил к нему Александр, князь.
На челе принес мысли гроздьями:
Как бы Русь спасти, ей не дать пропасть.
Светлый терем князь на горе держал,
Воевать ходил шведа в Новгород.
А, придя домой, к валуну бежал:
Думать думушку за родной народ.
Вот прошли года, и Великий Петр
Призадумавшись, на валун присел.
Как бы флот создать и вести вперёд,
Чтоб во всех морях русский голос пел?
Он позвал с ТотьмЫ и с Архангельска
С топором придти лучших плотников.
И срубили флот только за зиму.
Парусов весной, как в толпе платков.
А века прошли. Михаил залез
На валун, на верх. Он дерзнул сполна:
Как бы танк создать, чтоб в окопы лез
И врагов громил, если вдруг война.
А теперь тот танк – в городском саду.
И малыш к нему со всех ног бежит.
Защитил тот танк матерей, страну,
Хоть создатель сам и не много жил.
Кто теперь взойдет на велик валун?
И какую он думу вздумает?
За родной народ, да за всю страну
Синий камень тот прызывает…
Наши
Это наша зима, наш мороз, наши стужа и ветер.
Те пришли к нам с огнем, разрушая бесснежье границ.
Ты укрой нас метель, что б спаслись наши жены и дети.
Пусть в снегу, пусть в земле, пусть, не пряча от копоти лиц.
Они жгли города, подрывали костёлы и церкви.
Не щадили детей в крематориях Айнц-Аушвиц.
Перед зверствами их все страданья людские померкли.
Леденящим ответом будет наша Победа для них.
Будет наша весна. Будут петь соловьи на рассвете.
Будем солнце встречать, не считая опасных минут.
Когда наши придут, перед ними за всё те ответят.
И любовь будет жить на Земле, когда наши придут.
Поезд 813 на станции Ярославль Главный
"Штабной вагон"... табличка эта
В окне вагона номер три”
Мелькнула, брызнула приветом,
багряной памятью зари…
Да. Было. Лето. Поезд. Главный.
Платформы. Пушки. Ярославль.
Ориентиры – храмов главы.
Жара. Стрельба по площадям.
И врут, что «город сдан без боя»,
Держал полковник восемь дней!
Сожжен был город. И конвои -
К расстрелам. Сотнями. Людей…
Забыто, пройдено. На пленке
Не снят сгоревший Ярославль.
Соборной памятью, на Стрелке,
Белогвардейских православ…
Храм Казанской иконы
В отдаленном селенье на высоком холме
Стоит храм разоренный – воин, павший в огне.
Нет крестов, главы смяты и крапива окрест.
Четверик, как распятый. С ним кладбищенский крест.
Колокольня без шпиля. Крыши все сожжены.
Лик Георгия содран с обожженной стены.
Богородицы очи со стены алтаря
Молча просят помочь ей, душу храма храня.
Пресвятая Богородице спаси
Нас. Покаяние смиренное прими.
Святой Георгий от врагов защити,
И разящую десницу отведи.
На кладбище у церкви не осталось могил.
Люди словно ослепли, словно свет им не мил:
По могилам дорога, деревянный сортир.
Вы спросите у Бога: «Как же он допустил
Чтобы в храме Господнем, где престол, в алтаре
Пекарь бегал в исподнем у печи при луне?
Что бы там, где обычно оглашенным стоять,
Грохотали машины, веру двигали вспять?»
Пресвятая Богородице спаси
Нас. Покаяние смиренное прими.
Святой Георгий от врагов защити,
И разящую десницу отведи.
Ой вы, пращуры-деды, что в могилах лежат:
Позабыты заветы. Колос веры не сжат.
Вы своими трудами возвели этот храм.
Внуки совесть продАли. У них в идолах – Хам.
Запустили им беса в православный удел.
Разорил все, повеса, в церкви той. Беспредел!
Ободрал он все фрески и икон не сберег.
Запалил занавески и до камня все сжег!
Пресвятая Богородице спаси
Нас. Покаяние смиренное прими.
Святой Георгий от врагов защити,
И разящую десницу отведи.
В храме том ветер свищет. Ночью бесы гудят.
Толь прохожего ищут, толи с пьяным чудят?
Богородицы очи лишь видны иногда.
Может кто-то поможет возвратиться сюда?
Сколь бы сильным он не был – одному не поднять!
Лишь с молитвою в небо с архи(е)реем стоять
Братьям здесь монастырским, что бы снова окрест
Засиял бы над храмом позолоченный крест!
Пресвятая Богородице спаси
Нас. Покаяние смиренное прими.
Святой Георгий от врагов защити,
И разящую десницу отведи.
1914
Эх, шинелька моя, скатка за плечами.
Эх, солдатики – братья, воевать так с вами.
Трёхлинеечкой в руке оземь обопремся.
Ну а штык, когда в окоп вражеский ворвемся.
Нам не мамку вспоминать под разрыв шрапнелей -
Доведется погибать, так ведь за Рассею.
Что ж ты ойкнул милок, чай, кажись, достало.
Поддержал бы, да помог, но, прости, не стану.
Нынче густо покладут нас в широком поле.
Добежать бы, там редут, там и драка с боем,
За Рассею, за царя, да за что не знаем.
Целовали, ведь не зря полковое знамя,
Поп, не зря ведь, отслужил нам вчера молебен,
А полковник-командир Он России верен.
Что-то вспомнилось «вчера». А теперь атака,
Нынче нам кричать «Ура». Будет, будет драка….