Он открывал во мне лучи - открыл огни на поражение,
сказал - вот так люблю, молчи, гори слезами-ворожеями,
и упекал, и упрекал за одиночными решетками
за то, что дни - одна тоска, за то, что ночи - нерешённые.
Твоя с горошину душа - сказал - гроша, того и менее,
несовершённый шаг на шаг - не велико твоё имение,
вполоборота и впритык - окно тюремного свидания,
ты не святая - полбеды, беда, что вовсе не Цветаева,
и не иная Жанна Дарк.
Меня держал рукою жилистой,
сказал - люблю тебя вот так - вот так и замер в нерешимости.