Во имя отца и сына по квартирам маются старики, невесомо легко проходят сквозь двери, проёмы окон, прямиком к дубовым воротам гроба. Спаси, - перешёпот стоит над погостом, - Во имя отца спаси.
Ночью крадутся к водице чистой полоумные старики: клацают зубы о чашку чая. Печенья крошатся в недвижимых пальцах; руки у них дрожат: внуки приехали на побывку; старики-страдальцы ходят на цыпочках - лишь бы не разбудить.
А лошадки крепкие иль быки, с чьих пастей течёт слюна, на расстеленных койках, метаясь в подгнивших снах, руки держат в чужих штанах, им неведом адилищ чад, пустота в домах; как прощения попросить, то мы гордые, но не гордые, чтобы пенсию отобрать.
Во имя отца и сына, скрипнуть пружиной боясь, умирают безумные старики невесомо и тихо, как воздух; запас жизненных сил утрачен, любовных - роздан; во имя отца и сына тихонечко испускают дух - за стенкой громко хлопает чья-то пасть.
Тянет руки к безумному старику стоящий в подвале гроб.
Молодые гуляют встрасть.