не товарка и не сводня,
всем разлучницам под стать,
вдруг она пришла сегодня -
в день, когда устал я ждать.
с утреца прибрался в хате,
протопил к обеду печь
и под вечер на полати
захотелось мне прилечь.
тут бы шустренько раздеться
да под шубу - с головой,
а не искренне, от сердца,
матюгнуться, что живой.
но досталась мне натура,
от которой мухи мрут -
помянул бродяжку хмуро,
а она уж тут как тут.
ходят слухи, мол - костлява
и беззуба, и хрома,
и не ласкового нрава,
и не шибкого ума.
оказалось - брешут люди
и, махнув на всё рукой,
я решил, что глупо будет
не посплетничать с такой.
слово за слово и вскоре
пили мы на брудершафт,
ведь её несчастье-горе
моего хужей в сто крат:
и пригожа, и румяна,
и рукаста, и умна,
а выходит, как ни странно,
что и даром не нужна.
у меня, хоть и в отъезде
и без чувств, но баба есть:
стол всегда накроет, прежде
я надумаю поесть.
всё постирано, зашито,
отутюжено с душой,
а стабильность для пиита -
плюс бесспорный и большой.
дети, внуки, кот, собака -
всех за час не перечтёшь.
значит я не зря, однако,
прожил жизнь, ядрёна вошь.
а когда мне было плохо
так, что не сплясать, не спеть,
где же шастала дурёха
та, которой имя Смерть?
не поверите, ребята -
стало мне бедняжку жаль,
ведь она не виновата,
что вокруг неё - печаль.
говорю болезной:"что-то
не хочу ни в ад, ни в рай,
но работа есть работа:
коль припёрлась - забирай!"
а она, в глаза мне глядя,
навалилась на плечо.
"дай тебя я, что ли, дядя,
поцелую горячо.
и, хотя на сердце вьюжно,
если можется - живи.
мне ведь тоже очень нужно,
чтоб всё было по любви..."