Уже готовится земля собрать в себя живую воду,
В оцепенении без слов всё обретёт свою свободу.
Застынет вдруг пунцовый вздох, упавший прямо под осину,
И горький смех слезами в сноп охватит стройную рябину.
В миг станет трудно удержать позыв к отчаянью в разлуке,
Когда ты видишь, как листвой вниз падают молитвы руки.
Им небо не о чем просить, глаза его по дням седеют,
И разговоры о судьбе в обрывках памяти редеют.
Вот только колья пиком в грудь оставлены слепому старцу,
Да яблоки ещё чуть-чуть хранят могильный этот карцер.
Слоями белая плита в осколках из речей остывших
Всё оседает, не спеша, сжимая не договоривших.
Но страсти всё ещё кипят и размывают лист безмолвный,
Пока печать не закрепит его конец, как безусловный.