1941 год. Война. Нас добровольцев - девчонок, 17 лет и старше, рвущихся служить в красную армию и обязательно на фронт, Второй день везли в вагонах - теплушках куда мы и сами не знали. Незнакомые станции мелькали одна за другой. Только в воздухе все больше чувствовалась прохлада. Наконец-то на одной из станций застроенной одно и двухэтажными хмурыми, из черных бревен домами, мы прочитали «Кандалакша». Однако здесь поезд не остановился, а протянул куда-то в глухомань. Нас высадили, накормили досыта не ахти-каким обедом но сытно с обилием вкусного хлеба и кусками вареного мяса.
В большой комнате с бревенчатыми стенами и низким потолком мы располагались, как могли. Кто на полу и на двух длинных скамейках. Нас же было более сорока красивых и не очень, черных и белобрысых и рыжих, высоких и маленького роста, худых и полных, а одна совсем толстушка. Кто подстрижен очень коротко, а у большинства «модная» прическа тех времён «под берет». Среди всех выделялись несколько человек с пышными волосами ухоженными, заплетенными косами. Все мы судачили - рядили о том что -же нам предстоит впереди. Никто не говорил, а обслуживающего персонала совсем не было видно. Если кто и показывался то сразу же уходил, глядя в землю, словно боясь повстречаться с тобой глазами.
Наконец то пришел военный с одним прямоугольником на воротничке. Поздоровался и не ожидая разноголосого ответа поднял руку призывая к тишине. Когда все притихли, он произнес такую речь.
- Товарищи! Гражданки! Будущие бойцы!
Потом кашлянул в кулак и вполголоса протянул:
- Девчата вам еще дальше ехать и сами понимаете нужно провести санобработку...
;Со всех сторон понеслись вопросы и восклицания.
- Это как?
- Еще чего!
- Да ты сам обработайся мне это не надо.
- Ха-ха-ха.
- Это хлоркой что - ли?
Военный терпеливо ждал, когда пройдет первое возмущение девчонок, а затем, вновь прокашлявшись в кулак, произнес громко с каким-то металлом в голосе.
- Товарищи девчата - будущие воины! Вам теперь придется выполнять наши распоряжения и приказы. Потому сейчас все до одного переходите в следующую комнату. Там раздеваетесь, оставляете всю свою одежду и проходите в моечное отделение - баню Имеющиеся личные вещи, деньги и другое здесь сдаете, а потом после санобработки вам все выдадут обратно. И все белье тоже, после санобработки.
Наступила в зале тишина.... Никто не решался что-нибудь ответить.
А военный, опять кашлянув в кулак, снова произнес но уже тихим и трогательным голосом.
- Девчата! Тут такое дело...
Он слегка помялся, почесал затылок и говорит.
- Девчонки. В связи с отсутствием женского персонала кипяток вам будет наливать в шайки - наш матрос. Уж очень тяжелый дубовый черпак. Женщине не под силу.
Вот здесь наступила гробовая тишина и длилась довольно долго. Потом послышались всхлипывания и не громкий рокот.
Военный опять вздохнул и доверительно сказал свистящим шепотом:
- Да он не будет на вас смотреть, ему строго запрещено. Иначе под арест.
Девчата долго топтались на одном месте, перешептывались, не решаясь пройти в раздевалку.
Нашлась женщина годами старше остальных.
- Где наша не пропадала.
И шагнула в комнату. Все сдали свои не хитрые драгоценности и рубли. Дождались когда вышли приемщики и потихоньку стали раздеваться, но никто не снимал трусики и лифчики. Однако появилась дряхлая старушка похожая на ведьму и каркнула.
- Вам приказано раздеваться в баню до гола и никаких стирок. Там в бане есть и мыло и мочалки и гребешки.
Очень медленно, не решительно девчонки начали расстегивать пуговички и стягивать трусики со своих фигурок. Так и стояли все сорок в нерешительности, пока все та же что возрастом постарше не крикнула озорным голосом.
- Да ладно, девчата, была - не была, не съест же ведь человек!
И первая шагнула, открыв дверь в зал заполненный паром. Пара было много так, что с трудом разглядывались фигуры. Натоплено жарко, хорошо, лежали березовые веники, мыло и мочалки на мраморных лавках. А в дали от скамеек возвышался огромный двухметровый дубовый чан, занимавший четверть зала. На его верхней крышке сидел матрос в тельняшке и бескозырке. В его руках на длинной ручке висела не большая, то же дубовая, бадья величиной с хорошее ведро.
Девчата, - каких только здесь не было фигурок женской молодой красоты. Если описывать значит обидеть всех сорок эллад, Венер, Клеопатр и всю прелесть грации и юной женственности. Они жались подальше от большого чана, где стоял на одном колене симпатичный матрос. Но ведь одной холодной водой не вымоешься.
Пример подала опять - таки та, которая постарше. Она гордо подняла голову и решительно подошла к чану. Вначале прикрывая нижнюю часть тела шайкой, а прекрасную грудь мочалкой. С секунду постояла, а потом крикнула жестким голосом.
- Что глаза пялишь? Наливай!!!
И оголив бедра, подняла шайку выше груди. Матрос зачерпнул из кипящего чана черпаком воду и плюхнул ее в поставленную шайку. За этой, что постарше уже образовалась очередь. Потом кто-то пошутил и все рассмеялись. Кто-то запел песню. Две девчонки шутя, стали обливать друг друга из шаек. Песня звучала в начале робко, а затем разлилась в многоголосье «Расцветали яблони и груши». Матроса как будто не существовало. Он ошалело весь мокрый, смотрел на эту природную красоту, едва успевая наливать шайки. Смотрел и не мог хорошо разглядеть отдельную фигурку, чью ни будь. Клубы пара смазывали очертания, и многие тела казались не четкими.
В первую раздевалку дверь была заперта. Открыта была совсем другая дверь, в которой находилась та старух - ведьма. И целый ворох армейской одежды. Старуха заставила всех стать в очередь, велела подходить к стопкам одежды и называть свой размер. Так постепенно все оделись, но лифчики были только одного неизвестного размера. И обувь - сапоги кирзачи тяжелые тупоносые только за 39-41 с широкими для девчат голенищами.
Когда все оделись с горем пополам. Сюда пришли два солдата парикмахера и опять тот военный со шпалой в петлице. Кашлянув в кулак и оглядев всех присутствующих, негромко произнес.
- Будущие бойцы Красной армии по уставу положено, чтобы все были подстрижены под машинку. И никаких разговоров.
Затем вздохнул глубоко и добавил:
- Вы все добровольцы. Кто откажется, будет отправлен домой!
Рядом стоявшая высокая девушка с чудесными в завитушках каштановыми волосами охнула и упала. Ее долго отхаживал с санитарной сумкой военфельдшер. Три кудрявые девчонки заплакали. Еще одна тоже с копной волос цвета зрелой пшеницы воскликнула.
- Ну и черт сними, стригите!
И шагнула к стулу. Та, которая упала в обморок, проплакала два дня, но так и не согласилась остричь волосы. И ее отправили домой.
Одетых всех одинаково. Нас построили по росту и мы неровным, но все же строем дошли до вокзала станции «Кандалакша» чтобы прибыть в неизвестную нам «Ваенгу», что под Мурманском для формирования в воинские части.
_____________________________
Фото из семейного архива семьи Лавановых
Справа Синякова Т.Ф. (Лаванова) с военными подругами перед отправкой на северный флот. 1942 г.