Как закончилось «Сто Дней»,
отгремело Ватерлоо,
с «корсиканским людоедом»
обошлись весьма сурово:
Чтоб коварный Бонапарте -
не прибегнул вновь к измене,
был он крепко замурован
в замке, у Святой Елены
И закончились эпоха:
умножением несчастных,
умалением героев,
награжденьем непричастных!
Платов был еще в фаворе,
но уже дождались часа,
осознав свое значенье
теоретики от Марса.
Заскрипели борзо перья
у людей отнюдь не старых,
заворочались бумаги,
зашуршали мемуары.
И к маститым полководцам
враз примазались в коллеги
адъютанты кулуаров,
кабинетные стратеги!
Славу русскую презрев,
повторяли бестолково:
Жомини, да Жомини -
было слышно от любого!
Но гусар Денис Давыдов
поглядел на всё жестоко,
и не выдержав, промолвил:
- нет в отечестве пророка!
Позабылось, сколь логичным
представлялся на бумаге
горе-теоретик Фуль
и злосчастный дрисский лагерь!
В этом лагере за Дриссой
оказались б мы на мушке,
к вящей радости злодеев
заперев себя в ловушке!
Нет-с, Увольте-с! Правду Вашу
я оправдывать не стану,
сами плюхайтесь с позором
Сингапура и Седана!
Кто забыл свои победы,
я готов напомнить снова:
Жомини, да Жомини -
а о водке – ни полслова!
..С той поры прошло лет двести,
но однажды, после пары
мне пригрезился вдруг образ
знаменитого гусара:
С трубкой тёртою в зубах,
доломане до колена,
с саблей, ташкой у бедра
он присел на связке сена.
Пил из фляжки и молчал.
Сквозь меня взглянув лукаво,
кашлянул и произнес:
и кому ты делал славу?
Он немножко промолчал,
а потом промолвил снова:
я тут слышал, ты болтал
о каком-то там Маслоу…
Я об этом молодце
ни в одной не слышал схватке,
может правда, он сидел
с маркитанками в палатке?
И не стыдно ли тебе
повторять чужие бредни,
и цитируешь-то ты
больше ПаттонА да Брэдли.
Али русский дух протух,
и родной не знаешь славы -
не скажу я про других:
мне ж обидно за державу!
Помню двадцать языков,
все в сиянии, как медали,
в форме новеньких полков
в глубь страны маршировали!
Но награбленным добром,
обвязавшись как вериги,
замерзали вдоль дорог,
шевалье и шаромыги…
Мой кухмейстер говорил:
я бы этим шмаровозам
не доверил б никогда
должность фурмана в обозах!
Этот Паттон иль Маслоу-
продолжал он речь с издевкой,
наложили бы в штаны,
будь бы в наших переделках!
И про шевалье (иль «шваль»)
без умолку повторяя -
мы достойнейших людей
близ себя не замечаем!
Не ужель нельзя других
взять для дела за основу:
тоже перец – Илон Маск,
об Ильюшине – ни слова….
Всякой дрянью наедясь
вкус родной не знаем пищи,
отвернулись б от тебя
Ломоносов и Татищев
Как в борделе попугай,
каждый раз талдычешь снова:
Жомини, да Жомини -
о Кутузове – ни слова!
Намотали б уж на ус,
чтоб потом не удивляться,
что научит Вас француз:
предавать иль продаваться?
Что ж нестись в такую даль?
и чему же тут дивиться,
ведь такому ремеслу
можно дома научиться!
Непонятно для чего
надо мчаться на край света-
помним мы, как на войну
шла французская Бабетта!
Да-с, Бабетты на войне
огорошили сюрпризом -
тех немецких простачков
заражая сифилисом!
Пусть другим дают советы
распахнуть свои объятия,
видим, как им отвечают
чернокожие их братья!
Долюбились до того-
их уже взрывают дома,
гуманизма торжество
жертв стокгольмского синдрома!
Чёрным, «голубым», «зелёным»-
пусть дают свои советы,
как профукают Европу -
будут петь у нас куплеты!
Впрочем, есть в простых французах
и уменье, и отвага,
только жаль, что недоумкам
приносить должны присягу!
Президенты и министры,
депутаты и перфекты
ждут продаться подороже,
бронзовея в монументы
И размножились как бесы,
породивши много копий -
«устроители прогресса»,
архитекторы утопий!
В диалектике бесплодной
копья грозные ломают,
но в простых моментах жизни
ничего не понимают!
Никого не удивит -
позабавить только может:
сами тащатся в дерьмо -
но зато – с преумной рожей!
И признаю, в Ваше время
актуальным будет снова:
Жомини, да Жомини,
а о водке – ни полслова!
Чем хвататься, не подумав
за безумные модели -
лучше б Вы колпак шутовской
их «родителям» надели!
Ну а будет приставать
к нам с советами Европа,
мы отпишем свой ответ -
им нагайкою по ……….
Я проснулся. Видно сном -
уморился после пары…
На стене висел портрет
партизана и гусара...
Хоть прошло две сотни лет,
- актуально, видно, снова:
«Жомини, да Жомини -
а о водке – ни полслова!»