Паук день за днем плел свою паутину
Как в море рыбак он раскидывал сети –
На миг лишь представьте такую картину,
Творенья его чуть раскачивал ветер.
К нему залетали различные мошки.
Он был очень рад, их спасать не пытался.
Большие, поменьше, совсем еще крошки,
Беспомощно бились, а он наслаждался.
И путались ножки, и крылья ломались,
И бешено сердце от страха стучало.
Боролись, старались, но все же сдавались,
И эти попытки его забавляли.
Но как-то однажды подул сильный ветер,
Едва не сорвал паутину порывом
И гостью занес необычную в сети.
Затихла в смиреньи она молчаливом.
Сложила цветастые дивные крылья,
Извлечь попыталась две хрупкие ножки.
Минута, другая и пав от бессилья,
Она созерцала агонию мошки.
А мастер своих невесомых творений
Оценивал взором хозяйским трофеи.
И словно в плену у своих же сомнений
Ходил вкруг да около дивной той Феи.
То дернет за нить, то потрогает ножкой
То так он, то эдак – напрасны старания.
И вновь отступал он привычной дорожкой
Оставив на время ее без внимания.
Однажды, глазам не поверил – порхала
Созданием хрупким над порванной сетью,
Из нитей повисших узоры сплетала
И к ним добавляла пыльцу из соцветий.
Они зазвенели как радуги струны.
Под солнцем цветами искристо играя,
Она же летала и дара фортуны
Как будто бы вовсе и не принимая.
И ей бы подальше отсюда, спасаясь,
Родившись для жизни свободной вторично.
Она же, работой своей упиваясь,
Орудие смерти латала практично.
Паук, увлеченный невиданным действом
К ней в сети спускался все ниже и ниже.
И от восхищения странным соседством
Совсем не заметил как стал он к ней ближе.
Так, день ото дня, начиная сначала,
Она улетала и вновь возвращалась
И радужно сети его расцвечала.
И в сказку унылая жизнь превращалась.
Но как-то однажды она не вернулась.
И стало все блекло, бесцветно, уныло,
Как будто бы жизнь паутинкой качнулась,
Повисла, на нитке и словно застыла.
Азартный игрок наш совсем не заметил,
Бездушно чужою судьбою играя,
Как сам он попался к красавице в сети,
И денно и нощно о ней лишь мечтая.
И больше не мог он плести паутину.
Тоски не унять в растревоженном сердце.
Познал вкус утраты – и боль, и кручину,
И смыслы тонов, и значение терций.
Играл он на струнах оставшихся радуг
Мелодию сердца, мелодию чувства.
И ждал, что однажды вернет свою радость.
Он верил. А верить ведь то же искусство.