Изгнав из собственной среды все штампы,
Мир мыслимый со мной неразговорчив.
Но я вошел в союз стола и лампы,
Каким-то образом себя вновь скорчив
Почти что давним образом Родена.
И вдруг ладонью осознал отрадной,
Как на виске тепло трепещет вена,
А за виском становится прохладно.
И легкую сняв голову с запястья,
Позволил мысли говорить шутя
И невзрослеющее нянчить счастье –
Ее всегда приемное дитя.