Скажу вам по секрету, господа.
Вы можете мне на словО поверить:
Взять одесситку в жёны - не беда,
Беда, когда она не влазит в двери.
Где эти девочки с фигурками богинь?
Где нежность, от которой сердце млеет?
Кто знает разобраться помоги,
Пока я "ласты" навсегда не склеил.
Не, я сейчас совсем не о своём.
Мне за Семёна сделалось обидно.
Под перекрёстным вражеским огнём
Он расплескал на будущее виды.
Рейхс-канцлер Фира и её маман,
Штандартен-шухер в нашем местном рейхе,
Решились на кощунственный обман
И заманили Сёму в их семейку.
А этот лох, весь в думах за любовь,
Развесил уши и подставил спину.
Пока в Одессе есть таких ослов,
Любая Фира не умрёт невинной!
На свадебное платье в шесть гардин
Пошёл мопед Семёна и мой мячик.
Уже тогда я приобрёл седин
И догадался, что всё это значит.
Семён доверчиво смотрел в мои глаза,
Как Брежневу на двадцать пятом съезде.
Потом прокашлялся и так про мне сказал,
Что даже кот обделался в подъезде.
На друга обижаться я не стал.
Влюблённый - как больной. Одно и тоже.
Нет только что больничного листа.
А так - один в один, видать по роже.
Короче, ЗАГС, а после ресторан.
Мамаша-тамада и море водки.
Наутро слышу: "Боря, я – баран!
Я Фире денег положил в колготки!"
"И что с того? Скажи ей, что сюрприз.
Что пошутить хотел... И всё такое".
"Так неудобно вышло, хоть умри.
Но хуже, Боря, кое-что другое.
Достала Фира деньги из колгот,
Пересчитала и вернула сдачу!!!"
"Как Фирин муж ты "там" имеешь льгот!
Подумай, Сёма, это же удача!"
"Мне не до смеха, Боря. Выручай.
Я облажался, как кирзач с Каховки!"
"Пойдём, мой друг, нас ждёт на кухне чай.
Там есть и мыло, и кусок верёвки".