Жизнь на свете, есть счастье великое,
не вся истина скрыта в вине.
Я не верю во что-то безликое,
видеть хочется рай на земле.
Накренил туман изгородь старую,
окон хат в двух шагах не видать.
Голова поседела не старая.
Что от жизни нам с ней ожидать?
Утряслись ,было, бывшие хлопоты
и волненье в душе улеглось.
Что-то сами мы с нею прохлопали,
что-то просто у нас не сбылось.
Мы любили все в жизни по разному,
кто веселье, кто легкую грусть.
Что и та и другая заразны,
понял я лишь со временем Русь.
И впадал я в тоску безразличную,
с головою, той жизни дивясь,
когда лил в себя водку столичную,
на года проходящие злясь.
Под углами изба скособочилась,
дед подпер сено парой жердей.
Отразилась ольха по обочинам,
в ряду луж непрерывных дождей.
Все до боли в душе деревенское,
жить хотелось не вкривь и не вкось.
Ой, ты поле льняное смоленское,
пережить сколь тебе довелось.
И ты тоже видать сиротинушка,
со своей я беру головы.
Мяла луг твой годами скотинушка
до одной всем известной поры.
Повернулись спиною мы к прошлому,
там, где корни пустили деды,
попирая, что было хорошего,
ходит зло от беды до беды.
Взбудоражил траву не примятую
голос ветра сорвавшийся в крик.
Над тобой, ширь Руси необъятная,
неба звездного купол повис.
На душе улеглось, успокоилось,
в лунном свете ночном серебра.
А калина из сада растрогалась,
не приходит, что долго зима.
Моим сердцем не все отрицается.
Как любого прохожего, здесь
и меня все на свете касается,
только в душу уж больно не лезь.
Не сманила к себе похотливая,
та другая жизнь чуждая мне.
Гой ты сердце мое сиротливое,
правда истины видно в вине.
Жизнь на свете, есть счастье великое,
и пускай голова в седине.
Я не верю во что-то безликое,
видеть хочется рай на земле.