О, знала ль я, когда в одежде белой
Входила Муза в тесный мой приют,
Что к лире, навсегда окаменелой,
Мои живые руки припадут.
How could I know,
when wearing white alone
Muse came inside
my humble narrow place,
That to the lyre
forever turned to stone
Vivaciously
my hands were gonna race.
О, знала ль я, когда неслась
Моей любви последняя гроза,
Что лучшему из юношей, рыдая,
Закрою я орлиные глаза.
I wish I had
at least a slightest tip,
When the last storm
of loving was on rise,
That to the best
of the young men, in weep,
I was appointed
to close his eagle eyes.
О, знала ль я, когда, томясь успехом,
Я искушала дивную судьбу,
Что скоро люди беспощадным смехом
Ответят на предсмертную мольбу.
How could I know,
for the success so eager,
I kept on pushing
my providential luck,
That men's cruel laugh
would soon be even bigger
To my last prayer
whispered from the dark.
1925
WR