Отрывок из романа "Не чайная трилогия".
В соавторстве с Виктором Гусаровым
Гл - 11.
Меня доставили в хоромы
необычайной красоты.
Пажи отвесили поклоны,
на пол рассыпали цветы.
В глазах от красок зарябило:
в сусальном золоте кровать,
скульптуры в мраморе застыли,
не две, не три, – густая рать.
Там канделябры в стразах ярких,
павлиньих перьев веера,
в дверях бамбуковые арки,
а двери все из серебра.
Под сводом, жемчугом расшитом,
о трёх главах златой дракон,
как символ силы и защиты…
(Хоть не живой, но страшен он.)
На ложе, убранном мехами,
лежал красавец с бородой.
«Я воспою тебя стихами,
когда подружимся с тобой.
Красив до умопомраченья!..»
(Как сердце яростно стучит.
Замри, твоё разоблаченье
предаст мне очень жалкий вид.)
Шейх подал знак, закрылись двери,
он смотрит, взорами маня.
«Ну что ж, смотри, а я проверю,
чем ты наполнен для меня.»
Не торопился шейх с приветом,
чего-то будто ожидал,
в ладонях шар крутил при этом, –
гранёный солнечный металл.
Порой из шара вылетали
слегка заметные огни,
и растворялись, пропадали,
как света призраки они.
— Хочу узнать, чего ты стоишь,
потрогай шар своей рукой. —
Иду к нему с большой тоскою:
что это, опыт надо мной?
Тянусь, подобно к печке с жаром,
касаюсь, – брызнул синий свет,
он закрутился возле шара
парадом пляшущих планет.
Я отшатнулась с перепугу,
парад прервал связную нить…
— Желаешь стать женой - подругой?
Как королева будешь жить! —
Молчу. И где-то в подсознаньи
читаю мысль: «Не верь, он враг!
Он ада жалкое созданье,
судьбы твоей печальный знак!»
Промолвила: — Богатый очень,
но жить не можешь без грехов?
Какою страстью озабочен,
скудны богатства без стихов?
Дай объявленье, купишь тыщу
красивых модных поэтесс,
они такой удачи ищут,
а для меня здесь голый стресс.
Украл, доставил, очень круто,
желаний вовсе не спросил,
мы кто тебе, игрушки, будто?
За это станешь сердцу мил?
Я вольной птахою летаю
и на свободе лишь пою,
твоя же клетка золотая
мне, что неволя соловью. —
Шейх окатил драконьим взглядом,
сурово зыркнул на меня:
— Я утвердил такой порядок,
и не тебе его менять!
Покритикуй ещё немного
и станешь кормом для собак,
тут у тебя одна дорога,
в конце её со мною брак. —
— Да лучше с голоду подохну,
чем окунусь в подобный плен… —
— Откажешь, вовсе не усохну,
другую выкраду взамен. —
— Зачем украл, скажи, на милость? —
— Однажды стал хотеть тебя,
ты мне невестою приснилась,
вот и украл… Почти любя. —
— Невеста эта, что орешек,
тебе навряд ли по зубам,
мной овладеет лишь безгрешный,
ему любовь свою отдам. —
— Ты, видно, дура в установках!
Смех, да и только, над тобой,
лишь не хватает забастовки,
совсем не дружишь с головой!
Кто ты в миру, в своей лачуге?
Кому нужна? Да никому,
не лебедь – скромная пичуга.
А потому и не пойму,
чего артачиться в хоромах,
где предстоит царицей быть?
Ведёшь себя весьма нескромно…
— Я от тоски желаю выть!
Какая к чёрту тут свобода?!
Раба у трона короля…
— А миллиардные доходы,
что разделю с тобой, любя?
Ты не найдёшь такой удачи
в том загнивающем миру…
— Держи меня, сейчас заплачу,
потом в объятиях умру!
— Ну что ж, иди, а завтра в полдень
одежды к свадьбе принесут,
но если планы мне испортишь,
получишь маленький капут.
Борза, однако… С дикой стаи?
Не кличь на задницу беду,
поди остынь, благословляю
свободой суточной в саду.
Гуляй сегодня без опаски
и не пуржи мне шелухи,
в судьбу твою вселилась сказка,
её мотивы не плохи!
Тебя обслужат, там звоночек,
здесь не тюрьма, и не гулаг.
И странно, если не захочешь
царицей стать за просто так.
Когда мутить не станешь воду,
в ответ проявишь интерес,
получишь полную свободу
и с ней – корону поэтесс.
Теперь ступай, проводят слуги,
в твоём владении дворец,
где испарятся все недуги,
а завтра – маршем под венец.
И напоследок... для раздумий:
Лиара – сторожем тебе.
Она загрызла двух бегуний,
не покорившихся судьбе.
Ко мне, Лиара! —
Тут бесшумно
приотворилась рядом дверь,
и взгляд звериный, очень умный,
смотрел в меня секунды две.
Легла, что смирная овечка,
между хозяином и мной,
и вздох, по звуку человечий,
излился грустною волной. –
От шейха то не ускользнуло,
похоже, был он удивлён,
лишь дрожь слегка коснулась скулы.
Но вновь звучал его жаргон:
— Держи, Лиара! — Шар подкинул.
Она схватила на лету
его в прыжке изящном, длинном…
— Играй с Лиарой, я пойду… —
— Постой секунду! Надо видеть,
кому зверюга шар отдаст. —
— Кто попадёт к ней под эгиду?
Тебя, случайно, не предаст? —
Произошло, о чём мелькнуло
в моей усталой голове,
и что хозяина кольнуло:
Лиара шар несла ко мне.
В ладони сунула спокойно,
согнув кокетливо хребет,
осталось ойкнуть мне невольно:
мелькнул над шаром рой планет.
— Давай сюда! Игрушки эти
не для тебя, и не сейчас.
Вот если чувствами ответишь,
открою тайну без прикрас.
Ступай теперь. Когда стемнеет,
в душе твоей наступит тишь,
приду с беседой, не злодеем,
а другом, если разрешишь.
Там телефон для связи личной,
захочешь, можно позвонить,
без приглашений неприлично
сеньору к даме заходить. —
— Ну, если так…Подумать надо,
сообразить кое-чего.
Пока что, ты мне не награда,
завыть желаю оттого. —