Я вспомнил, как карабкался на крутой береговой откос, чтоб увидеть, наконец, тот самый город, к которому мы так долго плыли. Позади меня по деревянным ступеням, врытым в грунт, лез со своим чемоданом мой однокурсник Юрка Бородин.
-Ух, ты!
Над городом стоял сухой зной. Пыльные улицы были залиты солнечным светом. Мы оглянулись назад. Внизу дремотно искрился Иртыш. Матросы убирали сходни.
-Четыреста верст отмахали, не мешало бы и перекусить,- заметил тезка и сглотнул слюну.
И будто кто - то там в небесах узнал про наше желание. При небольшой гостинице оказался ресторанчик. Мы спустились в него и сели за стол.
-Надо же! - приятно удивился товарищ, посмотрев в меню, - ты посмотри, что нам положено на второе!
Я заглянул и расцвел в улыбке. Положено было на выбор: жаркое из тетерева, или из зайца, а цены были чуть выше тех, что бывают в студенческих столовых.
Через час, оставив в номере чемоданы, ушли на дикий пляж. Если б мы с Юрием в то памятное лето решили добраться до места нашего назначения как можно скорее, то выбрали бы самолет.
От Омска до затерянного в урмане* поселка лететь всего час, но нам хотелось растянуть по времени наше путешествие, да и возможность для этого была объективная: до начала учебного года в школах оставалось еще две недели, а эйфория движения в неизвестность завораживала, переполняла кровь жаждой новых впечатлений. В кармане у меня лежали подъемные. Было их там рублей семьдесят. Тринадцать из них я уже через пару дней потрачу на покупку своего первого ружья, и когда в болотистой тайге заляжет осень, буду с ним добывать рябчиков. Одной из моих сокурсниц пришлось расстаться со своими подъемными уже через три часа езды в московском поезде.
С веселой беззаботностью она со своими подругами беседовала с двумя подсевшими к ним парням. Молодые ребята были прилично одеты, выказывали свою начитанность и, главное, проявляли неподдельный интерес к девушкам.
-Да что вы все хвалите да хвалите свой город,-подначивал один из них девчонок,-даже известный поэт про него сказал: «Тамбов на карте генеральной кружком означен не всегда!»**
Как дружно и с какой наивной простотой бросились в тот спор наши девчонки! По своей доверчивости они посчитали этот разговор обыкновенным дорожным флиртом. Я порадовался за них, слушая какие прекрасные стихи читают они, и выходило, что наш город, давно и справедливо означен кружком на всех известных картах России. Когда же их попутчики сошли на очередной станции, за столиком у девчонок повисла тягостная тишина. У главной спорщицы исчезла сумочка, а в ней был и ее диплом и все дорожные деньги.
Где то далеко за горизонтом уже плыл теплоход, который оставил нас в этом городе, а мы продолжали стоять на песчаном берегу, подставляя свои тела закатному солнцу. Тихо и почти безлюдно было на том диком пляже. Не было там ни скамеек, ни грибков от солнца, но еще горячо пекло наши раскрытые головы и пахло речной водой.
Мы подошли к невысокому мужчине. На его лице читалось утомленность.
- Николай Васильев, геолог,-представился он.
-Всегда мечтал быть геологом, -обрадовался я,-мне кажется, что нет профессии более романтичной.
- Просто вы наслушались песен о нас,-сказал он, но когда искатель, подобный мне, уезжает на целое лето в тайгу, романтика тускнеет. Хуже того, вернувшись в прошлом году из Карской экспедиции, узнал, что жена ушла к другому.
«Возможно, она ушла бы от тебя, даже если бы ты от нее никуда и не уезжал», подумал я, критически посмотрев на его щупловатую фигуру.
Будто подслушав мои мысли, геолог нахмурился и решительно направился в сторону красивой девушки, с зазывной одинокостью стоящей у кромки воды. Казалось она бесцельно глядела на противоположный берег реки. Гибкий ее стан расплывчато отражался в зеркале вечерней воды . Купальный костюм выгодно облегал ее молодое спортивно сложенное тело, да и вся она была вызывающе женственна среди зыбкой игры солнечных бликов и синего неба.
-Мужчине лучше не зависеть ни от кого, но вот еще один из нас, как ночной мотылек, полетел на свет женской красоты, - заметил мой товарищ.
А девушке видно польстило внимание Николая. Она стала расхаживать с ним вдоль реки, и вскоре они поравнялись с нами. Геолог не жалел комплиментов.
- Природа очень постаралась, когда проектировала ваше тело,- сказал он, обращаясь к ней.
Она вскинула на него глаза. Были они черными и смотрели мягко, но уверенно. Она была в полном расцвете своей молодой женской красоты. Освещенная солнцем и отблесками воды, будто вышла на берег чья то мечта, и теперь волшебным образом очутилась рядом с нами.
-Ну ладно, мальчики, мне пора в город. Будет возможность, приходите вечером в городской сад. Там сегодня танцы.
Мы попрощались с ней, а я вспомнил, как плакала в кабинете ректора одна из моих сокурсниц. Вся в слезах, она умоляла не направлять ее в Сибирь, а оставить работать в Тамбовской области. И вот Сибирь уже перед нами! Счастливое солнце играло в колосьях прибрежных злаков.
-Черт возьми, как хорошо!-сказал я самому себе.
Тогда мы не верили, что никому из нас не дано плыть против течения жизни, казалось, что всегда и везде мы сами будем выбирать нужное для нас направление.
«Урман*— темнохвойный лес на заболоченных участках равнин или вдоль рек.
«Тамбов на карте генеральной кружком означен не всегда!»**: из поэмы М. Лермонтова «Тамбовская казначейша»
Продолжение:http://stihi.ru/2021/01/04/1809