Я на пыльной дороге сорвал неприметный, безликий цветок.
Он остался со мной, чтоб избавить меня от слез и тревог.
Он лечил меня корешками и лепестками, мог себя истязать,
Отдавал свои листья, от холода белые, лишь бы раны мои зализать.
«Пустяки, отрастают новые», - отмахнется с улыбкой он. Наг и тощ,
Самого пробивает дрожь, нависает страх. Но внутри неземная мощь.
И мой маленький, хрупкий цветок рос и рос, пробивался вверх,
Он не мог оставить меня одного. Он меня любил. Я его отверг.
Он был ласков и добр, терпелив в мои самые смутные дни.
Я - не очень уродлив снаружи, но совсем безобразен внутри.
Когда канула хворь, я оставил его на холодном полу одного,
Променяв на розы, нарциссы, на яркое, но бездушное «ничего».
Он поплелся искать своё счастье в далеких краях, среди трав
И полей, там – в горах и под ними, на полях и равнинах. И прав.
Я надеюсь, что ты в тех волшебных, чужих краях прорастешь,
И, найдя долгожданный покой, на каких-то теплых руках уснешь.
Мне же так хорошо от мысли, что ты где-то рядом, хоть и не здесь.
Целиком и весь, просто есть. Просто. Где-то. Есть.
P.S.
И отныне твой кров – города, пустыри,
Маяки, мосты и причалы.
Ты – навеки мой кадр, моя капля чернил.
(One, Two, Three, Four)
Я – навеки твоё начало.
Может быть, мы однажды встретимся.
Ты мне скажешь: "Привет. Я в восторге от Дели.
Покорил Эверест. Видел Нил."
Я отвечу: "Я так скучала".
05.09.2016