То ли старая шавка за мной увязалась,
То ли тряпка пристала к уставшей ноге…
Растеклось на пути, разлеглось, растопталось
И расплющилось лужей на тёмной земле.
Я иду – и оно за мной движется тихо,
Я стою – и оно в тот же миг замерло:
Будто лютая, серая матка-волчиха
Охраняет дотошно потомство своё.
Да, отстань же, проклятое! Что прицепилось?!
У меня для тебя ни гроша, ни еды!
Чтоб ты скисло! Под землю ты чтоб провалилось!
Ишь, удумало мне напророчить беды!
А оно продолжает беззвучно смеяться
И уродливо руки свои потирать.
То ли дряни по нраву самой потешаться,
То ли хочет ехидно других потешать.
Я бегу, что есть сил, но оно поспевает.
Возвращаюсь назад – а оно предо мной,
И всё так же коварно и молча пугает
Непрерывно растущей своей темнотой.
Нет. Не старая шавка ко мне прицепилась.
Не от тряпки пульсировать стала мигрень.
С завершением дня, наконец, растворилась
Моя страшная, тёмная, мерзкая тень.